Однако никакой обиды в его голосе не прозвучало: с Романом Верноном нынешний исполняющий обязанности главы колдовского Синклита Гавриил Черный пикировался давно и постоянно, но не зло, скорее даже дружески.
– Спешное дело? – спросил Роман.
– Аглая заявила, что хочет с тобой важный разговорчик перетереть.
– К чему такая спешка? – пожал плечами водный колдун. – По-моему, мы все уже обговорили. Если честно, надоели мне эти споры: Аглая каждый раз начинает все сначала… – он поморщился.
– У Всевидящей новое предложение касательно компенсации за разрушенный особняк.
– Ну да, конечно, предложение, от которого я не смогу отказаться? Ха! Неужели она готова уступить и согласиться на мои условия? – хмыкнул Роман.
Подобное предположение казалось маловероятным. Фантастическая жадность Аглаи была очень хорошо известна ее собратьям по колдовскому цеху.
– Она сама тебе все скажет. Если честно, я не посвящен.
Роман недоверчиво покачал головой: в неосведомленность повелителя Темных сил просто невозможно было поверить!
– Кстати… – Гавриил сделал едва заметную паузу, не ускользнувшую, однако, от внимания водного колдуна. – Ты Тину Светлую рекомендовать в Синклит не хочешь? А то она только кандидатом числится.
«Интересно, с какой это стати он Тиной интересуется?» – тут же насторожился Роман.
Но вслух сказал:
– Очень хочу. Да только пока это без толку. Пока мы главу Синклита не избрали и не передали ему кейс с личными знаками, все эти разговоры о приеме в Синклит – сотрясение воздуха. Так что Сашка Веретено и Петрушка Смерч, которых мы, якобы, приняли, по-прежнему практиковать в Темногорске не могут.
– А кто виноват! – не скрывая раздражения, воскликнул Гавриил. – Вы же еще тридцать три года спорить будете, можно меня главой Синклита утвердить, или нельзя.
– Гавриил Ахманович, ты же знаешь, я завсегда на твоей стороне.
Машина остановилась перед домом Гавриила.
– Аглая теперь у тебя живет? – полюбопытствовал водный колдун.
– Ну, нет! Я никогда не страдал болезнью под названием благотворительность.
После неудачно проведенного заседания Синклита, когда колдуны превратили Аглаины хоромы в груду обломков, прорицательница поселилась у своей подруги Тамары Успокоительницы. Но дружба двух ведьм не выдержала подобной близости, через неделю Аглая сбежала в гостиницу. Сказать к слову, проживание в номере “люкс” пострадавшей оплачивал Синклит, посему Гавриил призывал собратьев как можно быстрее решить вопрос с выплатой компенсации и начать отстраивать разрушенный особняк ударными темпами, иначе все средства Синклита уйдут на оплату Аглаиных счетов. Однако Роман Вернон наотрез отказался брать все расходы на себя, заявляя, что в разрушении дома виноват вовсе не он один. К тому же Гавриил, вставший во главе Синклита (пускай и временно) пользовался ныне плодами Романовой победы над Медоносом. Гавриил не спешил демонстрировать великодушие. Спор затягивался, на руинах Аглаиного дома каждодневно рылись бомжи. Прорицательница просила огненного колдуна Максима Костерка их испепелить, тот пообщеал подсобить, но обманул, как всегда: Синклит подобные радикальные меры запрещал. К тому же осеннее побоище колдунов произвело в городе смятение, если не сказать – ужас! По поводу учиненного разора на Ведьминской Гавриил Черный лично ездил разбираться с мэром Гукиным, и разговор тот не доставил удовольствия ни одной из сторон.
Бездомная прорицательница каждый день напоминала о себе Гавриилу, угрожала Роману, умасливала Большерука, раз десять пыталась вселиться в арестованный дом Медоноса. Но, несмотря на ее титанические усилия, дело с мертвой точки не двигалось.
Аглая Всевидящая сидела в знаменитой малой гостиной Гавриила, стены которой были обиты черными сверкающими панелями “а ля антрацит”, черный пол с серебряным узором отражал не хуже зеркал; роскошный диван, обитый мягчайшей кожей, и два кресла, черные, мягкие, манящие, окружали низенький журнальный столик с полированной столешницей. Серебряный поднос с бутылкой коньяка и фужерами принесли уже давно. Отражения серебра в черном и черного в серебре создавали ту атмосферу “нуар”, которую обожал Гавриил – яркую, театральную, отнюдь не пугающую, но лишь обозначающую страх. Он был поклонником символов, этот Гавриил, а так же смешения стилей, переиначивания и выворачивания всего наизнанку. Обожал черное превращать в белое, белое делать чернее ночи и очень гордился этой своей способностью. Таким уважением как Чудодей, Гавриил никогда не пользовался, но многие находили его кандидатуру приемлемой. Потому и держался повелитель Темных сил во главе Синклита.
Бутылка успела опустеть на треть, тогда как два фужера из трех оставались чистыми: Аглая пила в одиночестве. Ее круглое лицо раскраснелось, глаза поблескивали. Похоже, сидела она в этом кабинете давно.
– Как поживаете, Аглая Ильинична? – поинтересовался Роман Вернон.
– Твоими заботами – мерзко! И нет тут ничего смешного!
– Разве я смеюсь?! – пожал плечами водный колдун. – Поверьте, я вам очень даже сочувствую.
В самом деле, он и не думал потешаться. Однако ехидное выражение, по обыкновению, проступало в изломе его губ, в едва обозначившихся морщинках в уголках глаз.
«Ничего серьезного», – все отчетливее улыбались губы.
А глаза…
В глаза ему редко кто заглядывал.
– Ладно, ладно, смейся… – Аглая вынула из объемистой черной сумки бумагу, махнула ею в воздухе, после чего положила листок на колени. – Это оценка уничтоженного имущества, – сообщила она, почему-то не глядя ни на Романа, ни на Гавриила, и нервно притопнула ножкой, будто подгоняла кого-то, гневаясь на нерадивого.
– И много там… нулей? – поинтересовался Роман, усаживаясь в кресло напротив Аглаи.
Гавриил поместился рядом с гостьей на диване, слегка приобнял Всевидящую за пухлое плечо.
– Шесть милых кружочков после единицы. Сумма в долларах, разумеется, – сообщила пострадавшая.
– Разумеется, – скривил губы водный колдун. – И… – он сделал паузу. Появилась с некоторых пор у него эта привычка – обрывать фразу на середине так, что в воздухе повисал многозначительный вопрос.
– Я готова снизить сумму иска до половины.
– То есть пятьсот тысяч зеленых, – подсказал Гавриил.
– Неужели вы еще не забыли арифметику, Гавриил Ахманович? – хмыкнул Роман.
– Но пусть всю сумму мне выплатит Синклит в течение двух недель, – выдохнула Аглая.
– Я – за! – объявил водный колдун. – Все эти месяцы я не уставал твердить, что ущерб за погром должен возместить Синклит. Как член Совета не отказываюсь внести свою долю в десять процентов!
Гавриил попробовал по-мефистофельски изломить одну бровь, но не получились – обе дружно полезли вверх.
– Как же так, Аглая Ильинична! Мы договорились: Синклит погасит двадцать пять процентов суммы в течение года.
– Теперь получится, что пятьдесят. И в две недели.
– Почему вы решили, что Синклит пойдет на это? – хмыкнул Гавриил. – Разумеется, мы все любим нашего дорогого Романа Васильевича, но платить за него долги никто не собирается. А уж за Медоноса, – тем более. Колдуны – жадный народ.
– Вот именно, – Аглая рассудительно кивнула. – Верните мне половину, а потом взыщите, сколько сочтете нужным, с виновных. Можете хоть сто тысяч содрать с них плюс проценты и расходы – меня это уже не касается.
– Э, нет! Так не пойдет! Пятьсот тысяч на всех – и точка! – перебил Роман.
– Как только получу деньги, сразу съеду из гостиницы! – Аглая, знай, гнула свою линию.
– Куда съедете? – спросил Гавриил и налил себе коньяку.
Выпил залпом, как водку.
