возможность быстро заварить швы, когда обе части контейнера будут собраны и установлены на катер.
Один из конструкторов сопровождал титанового монстра на станцию. Никогда прежде конструктор из технополиса не покидал планету, а для экономии места лететь ему пришлось на грузовике без искусственной гравитации. И теперь на станции, где гравитация уже была, он не выпускал из рук гигиенического пакета и чередовал пояснения с попытками опорожнить и без того пустой желудок.
– Вы хотите поставить разгонные двигатели на кожух? – изумился техник, выслушав Друза. – Вы смеетесь? – Его и без того вытянутое лицо скривилось, будто он собирался в очередной раз блевать. – До какой скорости вы собираетесь разгонять эту штуку?
– Мне не нужен прыжок в гипер, – отозвался Друз. – Просто ускорение, два g достаточно. И капсула не одна, а четыре, по штуке на каждую грань кожуха. Как только на нашего сумасшедшего наденут смирительную рубашку, мы прицепим капсулы и отправим презент, присланный неведомым «доброжелателем», в затяжной полет. Без всяких прыжков, самый тупой полет.
– Лишь бы эта штука не начала вращаться.
– И еще: на днище нужен небольшой движок, чтобы оттащить сюрприз на безопасное расстояние и только после этого врубить капсулы.
– Куда мы ее направим?
Друз на миг задумался:
– Я бы направил ее к звезде Фидес. Но поскольку вероятность того, что «Пыль веков» может как-то повлиять на наше солнце, не равна нулю, а составляет миллиардные доли процента, то отправим ее в пустынный космос с дальним прицелом на черную дыру. Надеюсь, черной дыре эта штука не страшна.
– Я ничего не знаю про черные дыры, – сморщился техник. – Я лишь отвечаю за герметичность кожуха.
Друз повертел объемную вирт-модель, прикидывая, куда именно можно поставить капсулы. В который раз поразился уродству металлического кожуха. Он был прирожденный технарь, по его убеждению, любая удачная конструкция непременно должна выглядеть красиво. Техническое уродство вызывало у него болезненное чувство. Даже если учитывать, что созерцать данную вещь ему предстояло всего несколько часов.
После того как доставили кожух, на боевую станцию прибыл военный трибун Скрибоний, человек, которому консул поручил командование боевой станцией в случае сражения. Префект Друз мог любой механизм заставить повиноваться, но в военной стратегии и тактике он понимал весьма мало, то есть практически ничего.
Вместе с трибуном прилетели три десятка пилотов.
– А где их корабли? – спросила Лери, рассматривая нашивки прибывших. В основном это были не слишком молодые люди, патриции, из тех, кто избрал своим поприщем какое-нибудь мирное дело, но чьи родители когда-то управляли боевыми планетолетами. В своей новенькой форме они выглядели довольно нелепо, как всегда выглядит ополчение в первые дни войны. – Разве у нас есть боевые корабли?
– Представь, стоят в ангаре, – сообщил Энний. – Когда прежнюю станцию демонтировали, военные катера с нее переместили на наш склад. Так что у нас есть эскадра прикрытия.
«Смертники, – подумала Лери, наблюдая за неуклюжими и неспешными движениями ополченцев. – С другой стороны, они – патриции. И планетолеты со старой станции им знакомы. То есть они будут смотреться в небе не так уж и плохо. Вопрос в другом – что они смогут сделать с современными кораблями колесничих?»
– Мы просто зарядим старые пушки новыми снарядами с плазмой, – ответил Скрибоний на мысленный вопрос Лери. – Должно получиться неплохо.
– На один наш выстрел они ответят тремя, – напомнила Лери.
– Мы выстрелим первыми, – заверил Скрибоний.
Прежде всего нужно было надеть кожух из двух половин и не стронуть катер с места на причале, после чего заварить стыковочный шов. Как ни странно, все прошло почти без накладок. В кожухе напротив входного шлюза катера было оставлено отверстие для того, чтобы внутрь мог протиснуться лишь один человек в скафандре. Забраться в проклятый катер должен был Друз самолично. Потом, когда префект проверит настройки контуров и выберется назад, в это отверстие зальют амортизационный гель и заварят крышку.
– Все готово, префект, – сказал Энний. – Можете начинать. Расчетное время на операцию двадцать семь минут. Если вы не выберетесь за это время, внутрь зальют гель и заварят крышку.
Скафандр высшей защиты покрыли сверху еще каким-то составом, Друз даже не стал спрашивать – каким. Так же как и не спросил, что вколол ему в вену прибывший на станцию вместе с технарем медик. С собой Друз взял небольшой контейнер с дополнительным энергоблоком и инфокапсулы с программами для тестирования настройки хроноконтуров и для отключения системы, а также ключ с генетическим кодом Артура ЭПа. Всю инфу любезно прислал Корвин. Если следователь по особо важным делам ошибся или какой-то части программы добыть не сумел, то из своего небольшого путешествия Друз уже не вернется. При одной мысли о том, что ему предстоит, префекта бросило в жар.
Где Лери? Почему она его не провожает? Злится? Ах да, она в рубке управления. Сидит за пультом. Держит все под контролем. Ну что ж, тогда в путь…
«В последний путь, быть может», – усмехнулся про себя Друз.
Энний подогнал к причалу двухместный открытый скутер.
«Катафалк прибыл», – Друз уже не замечал, что бормочет эти нелепые фразы вслух, и, значит, по внутренней связи его слышат на станции. Упакованный в контейнер катер выглядел как болезненный нарост на прекрасном и совершенном теле станции. Открытый люк, черный провал. Движок и капсулы присоединены, цистерна с гелем висит тут же рядом на причале. Рядом два техника в скафандрах ждут наготове со сварочным аппаратом. Друз выбрался из катера и ухватился за край открытого люка. Внутри была тьма.
«Я не могу туда… я не вернусь…»
Липкий ужас на миг поглотил его с головой, до обморока. Он пришел в себя лишь после того, как аптечка автоматически впрыснула ему в кровь успокоительное.
Далее он действовал как в бреду. Или во сне. Миновал зазор между кожухом и входным люком. Открыл люк, проник в рубку катера. Светились аварийные индикаторы. Он включил панель. Скользнул взглядом по обозначениям. Нужная панель была справа сверху. Не исключено, что Корвин ошибся и присланный код запустит взрывное устройство. Не думать об этом. Корвин не мог ошибиться.
Друз вызвал голограмму, ввел присланный Марком код и снял блокировку. Контуры были настроены со сдвигом по фазе. Самопоглощение, выработка тета-из-лучения и «Пыли веков». Значит, катер должен был уничтожить только станцию, а потом – начнется вторжение. Друз ничего не говорил, знал, что изображение с укрепленной на шлеме вирт-камеры тут же транслируется в рубку станции.
– Перенастройка не нужна, – сказал он и не узнал собственного голоса. – Отключаю систему.
Он потянулся к управляющей голограмме. Мерзавцы классно устроили ловушку. Если бы кто-то попытался отключить бомбу, не имея кода доступа, то просто перенастроил бы систему на синхронизирующий режим. Тогда – полный улет. А что, если перенастроить контуры и отправить катер в подарок… кому? Колеснице? Неронии? Кто их враг? Или – на Лаций. Уничтожить то, что любишь больше всего. Бред… Перебрал успокоительного. Друз ввел отключающую программу. Испытание закончилось. Испытание могуществом. Никогда не смей… не испытывай себя. Не пройдешь. Не дорос…
Катер слегка качнулся. В чем дело? Неужели время вышло? Друз вцепился пальцами в край приборной панели. Пальцы в перчатках выглядели нелепо, смешно. Что происходит? Начали заливать гель? Да, конечно, заливают гель и задраивают люк. Они не выпустят его наружу. Слишком рискованно. Да, слишком. «Пыль веков…» И отсутствие кислорода. Двойная смерть. Ради трех миллиардов пожертвовать одной жизнью. Почему бы и нет? Какое кому дело, что эта жертва необязательна?
– Лери!
Нет ответа. Ревность… она готова его убить. Она хладнокровно отдаст приказ. Она…
Его бросило в жар, пот струями бежал по коже.
– Почему ты там застрял? Друз, в чем дело? – раздался неожиданно голос Лери. Она кричала? Или это только показалось? – Почему не отвечаешь? Осталось четыре минуты.
