Алена вторично покачала головой.
– Звуки, которые ты все время слышала и воспринимала, как слуховую галлюцинацию, были настоящими – с этого диска. Тебя дурачили, Алена. Только зачем – не пойму. Как реагировал на все это Николай?
Ошеломленная сообщением Виктора, Алена, запинаясь, проговорила:
– Он говорил, что ничего не слышит. Значит, это он?.. Но зачем?!
Она уронила голову на руки.
– Тихо, сестренка, разберемся. Но если это окажется его рук дело – убью, – с тихой угрозой пообещал брат. – Послушай, вот что мы сделаем. Когда он вернется с работы, скажешь, что я только вошел. А дальше – посмотрим.
Во время вполне семейного, спокойного ужина раздался телефонный звонок. Виктор внимательно посмотрел на сидящих за столом. Алена напряженно подняла голову и тут же ее опустила. Глаза Николая забегали, он крепче сжал вилку, но продолжал есть.
– Вы что это, ребята? – с изумлением произнес Виктор. – Оглохли, телефона не слышите?
Молодой человек вскочил и подошел к трезвонящему аппарату:
– Алло! – пробасил он в трубку, но в ответ услышал звуки отбоя.
Зайдя в спальню, он осторожно включил магнитофон, нашел нужное место и, запрограммировав его, вернулся на кухню.
Николай сидел с опущенной головой, Алена нервно катала хлебные шарики. По квартире поплыла нежная мелодия – тоненько пропела флейта, звякнули колокольцы… Николай вскочил.
– Я… я… – заикаясь, пытался объясниться он.
– Сидеть! – гаркнул Виктор. – Выкладывай быстро, что ты задумал!?
Николай тяжелым мешком рухнул на стул.
– Пожалуйста, прошу, пожалуйста… – жалобно заговорила Алена, – выключите эту музыку, я не могу ее слышать!
Виктор повернулся к Николаю:
– Где пульт?
Тот кивнул в сторону своего кейса. В квартире воцарилась тишина.
– Колись, Николаша, – вкрадчивым голосом приказал Виктор.
Рассказ занял немного времени.
– С каким наслаждением я бы врезал тебе по морде! – раскачиваясь из стороны в сторону, протянул Виктор. – Изверги, вы готовы были угробить Аленку, чтобы освободиться от нее и получить развод! Алена, ты могла себе это представить?
Сестра молчала.
– Сволочи, преступники! – продолжал брат. – Ты не мужик, а тряпка, раз пошел на поводу у бабы. Захотел развестись – сказал бы прямо. А так… Какое же сердце надо иметь… – голос Виктора зазвенел, – нет, не каменное, а стеклянное – бесцветное, прозрачное, пустое сердце, где ничего не отражается и ничего не задерживается!
Воцарилось молчание. Вдруг тишину прорезал звонкий голос Алены:
– Николай, я сама подам на развод, не беспокойся ни о чем!
Прошло несколько месяцев. Николай и Алена развелись, квартира осталась за Аленой, но она живет пока у отца и брата. Оба заботятся о ней, стараясь восстановить ее здоровье. Алена до сих пор не верит, что Николай никогда не вернется к ней. Ночами она горько плачет. Она любит Николая и, вероятно, уже не сможет разлюбить. А тот поселился у Татьяны, и она довольна. Единственное, что омрачает ее счастье, – невозможность иметь детей. Но у нее есть большой ребенок – Николай. Ему отдает она всю свою нежность и любовь. А Николай стал снова пить, напиваясь часто до бесчувственного состояния. Тогда Татьяна относит его в постель.
Сегодня Николай отпросился с работы пораньше. Едва смог закончить сеанс массажа, так схватило за грудиной. Нитроглицерин не помог. Он позвонил Татьяне – ее не было ни на работе, ни дома. Он осторожно вел машину, прислушиваясь к своему сердцу. Когда он выключил двигатель, то понял, что приехал к старому дому. Он поднялся на свой этаж, открыл дверь – и пустота плотным саваном укутала его.
Николай добрел до кресла, сбросил на пол плащ, снял ботинки. Боль нарастала – он застонал и буквально увидел свое сердце – в виде сердечка с острым кончиком внизу. Именно этот острый кончик и впился ему в бок.
Ему вспомнилось, как до свадьбы он подарил Алене именно такое сердечко… «Надо бы вызвать „скорую“», – подумалось ему… Но шевелиться не хотелось. Тело само нашло наиболее оптимальное положение, и изменять его означало бы нарушить хрупкий баланс, сложившийся между болью и неболью.
Он обвел глазами комнату – пыль толстым слоем присыпала мебель, серыми казались шторы и тюль на окне; угол, где раньше вилась большая лиана, казался голым и жалким без растения.
Он прикрыл глаза. Как все было легко и просто в молодости. Алена… Почему она согласилась выйти за него замуж, ведь они так мало были знакомы? Почему его полюбила Татьяна? Он никогда не имел успеха у женщин. Все замечали античные черты его лица, стройную подтянутую фигуру. Вероятно, дело в неких флюидах, чисто мужском притяжении… Проанализировав последние события, он понял: Татьяна тем и пленила его, что сама неожиданно влюбилась в него и первая призналась в этом. Ее ошеломляющая страсть компенсировала все неудачи, обиды, накопившиеся за всю жизнь. Алена всегда была рядом, для нее он был рыцарем без страха и упрека. Она возвела его на пьедестал, которого он на самом деле не заслуживал.
Николая осенило – он всю жизнь боялся разоблачения, опасался, что найдется сопливый мальчишка, высмеявший в сказке голого короля, который крикнет о нем, Николае, на весь мир: «Да это и не мужик вовсе, а тряпка!»
Его знобило, острый край сердечка впился глубоко в грудь. Николай сделал несколько вздохов, чуточку отпустило. Мысли вновь вернулись в свое русло. Татьяна никогда не скрывала своей власти – она манипулировала им, как заводной игрушкой. Ему было приятно ощущать себя слабым и маленьким рядом с ней, большой и сильной, как белая медведица. Почему ее нет сейчас здесь? Зачем он приехал в эту пустую квартиру, холодную, как склеп? Слабым голосом он позвал: «Алена»…
Два женских лика пронеслись перед его глазами в последний раз. Его стеклянное сердце повернулось в груди и замерло.
Сольная вариация
Не находя себе места, она кружила по комнате, натыкаясь на мебель, бессмысленно вертела в руках пульт дистанционного управления от телевизора, брала в руки иголку с ниткой и откладывала их после первых стежков.
Аня ждала. Сыр и ветчина, веером разложенные на тарелочке, уже засохли, мясо в духовке покрылось неаппетитной коркой и выглядело, как подошва. «Подожду!» Ей еще не верилось, что он не придет. Шампанское в морозилке стало похожим на маленький айсберг. Ожидание было невыносимой пыткой. «Еще час, полчаса, еще пятнадцать минут», – уговаривала она себя.
Когда запасы терпения истощились, Аня свернула скатерть на манер самобранки и, выйдя на балкон, перебросила ее за перила. Скинув нарядный свитер и пестрые леггинсы прямо на пол в ванной, она шагнула под горячий душ, смывая с лица краску ожидания, а с тела – напряжение надежды.
Аня не услышала затрезвонившего в три часа ночи телефона.
Утреннее пробуждение было горьким – вчерашнее разочарование разлилось по лицу, как разливается желчь у больного гепатитом. «Надо начинать жить», – сказала себе Аня и сварила обжигающий горький кофе. Еще вчера она решила, что не поедет на класс, но вчера – это отрезок старой жизни. Сегодня она
