глупо!..
— Не думай об этом… Все это мелочи. Давай лучше поразмыслим, что будем делать, когда вернемся.
— Вернемся?
— Вернемся в Москву. Мы ведь только в начале пути.
— Я не люблю загадывать. Поживем — увидим.
— Света, — мягко произнес Андрей, — я ведь не отступлюсь.
Тон, которым была сказана последняя фраза, ясно давал понять серьезность намерений Соколова.
— Я подчиняюсь, — возвестила Светлана. Что ей еще оставалось делать?
Отель «Хилтон» — аэропорт Тегелъ-Норд, 12 октября, 15.00-16.00
Когда министр экологии и переводчица вернулись с романтической прогулки, первым, с кем они столкнулись у вращающейся двери «Хилтона», был Валера Ковалев.
— Пардон! — Он отскочил в сторону и сделал угодливый полупоклон в сторону министра. — Все в ресторане «Бельэтаж» на обеде.
— Спасибо, — кивнул Соколов, ведя Лану под руку к лифту.
Они не видели, как зло сузились глаза Валеры, а от щек враз отхлынула кровь.
— Клянусь честью, — прошипел он вслед, — какая парочка!
В зал ресторана Соколов и Светлана вошли в тот момент, когда заместитель министра экономики произносил речь. Бернард Шок стоял рядом и старательно все переводил. То и дело раздавались аплодисментами, но вовсе не потому, что в словах государственного деятеля содержалось нечто важное, а потому, что настроение у всех было приподнятое, почти праздничное. Участники были довольны прошедшей конференцией, новыми контактами, подарками, а сотрудники «Протокола» — удачно проведенным мероприятием.
— Позвольте мне, — Соколов подошел к микрофону, — я скажу всего пару слов. — Он улыбнулся своей мягкой улыбкой. — Я хочу поблагодарить от имени всех участников сотрудников Комитета по экологии. Давайте поаплодируем той замечательной команде, которую возглавляет Михаил Михайлович Ермолаев! Огромное спасибо и немецкой команде переводчиков. — И министр экологии пожал руку Бернарду Шоку.
В зале ресторана не щадили ладоней.
— Разрешите? — Андрей подсел с бокалом к столику Ермолаева.
— Прошу.
— Я бы хотел выпить с вами за вашу замечательную команду. Честно скажу, я бы очень желал, чтобы кое-кто из сотрудников министерства работал так же профессионально, как ваши переводчицы.
Начальник «Протокола» проницательно заглянул в глаза министру. «Воистину, матушка Россия, не оскудела ты на таланты и на честных людей. А может, лицедействует наш министр, популярность завоевывает? Похоже, нет. Честное лицо у этого парня. Да и давно я его знаю. Но надолго ли хватит этой честности, выдержит ли он дистанцию?»
— Мы вообще не склонны выслушивать женщин! — заметил вслух Ермолаев, звонко чокаясь бокалом с министром. — К вашему сведению, я очень долго колебался, когда принимал решение о том, какого пола будут мои VIP-переводчики.
— А разве есть разница? — удивился Андрей Александрович.
— Конечно, — убежденно кивнул головой Ермолаев, — жаль только, что многие пытаются об этом забыть. Или делают вид, что забыли. А мы ведь все еще живем, подчиняясь старым стереотипам, заложенным в наше подсознание. Например, считается, что мужчина обладает авторитетом, а женщина — нет. Женский голос оценивается мужчинами только с точки зрения сексуальности. Значит, то, что говорят мои переводчицы, воспринимается первыми лицами на уровне подсознания, как несерьезная, неважная информация. Хорошо ли это?
— Позвольте, но я никогда не делаю различий…
— Делаете! Обязательно! На уровне подсознания. А оно подсказывает нам, что говорить женщина должна крайне редко. А почему?
— Почему?
— Потому что еще в тринадцатом веке пытки и костер ждали тех женщин, которые стремились к свободе и знаниям. Кстати, ведьм сжигали вплоть до середины восемнадцатого века. И женщины хорошо усвоили, что молчание — золото.
— Мда-а… — задумчиво глядя в свой бокал, протянул Андрей, снова почему-то подумав о Светлане.
— Извините, пора, служба. — Шеф «Протокола» встал из-за стола и учтиво склонил голову. — Через полчаса прошу спускаться с багажом в вестибюль.
Два огромных автобуса класса «люкс» уже стояли у дверей отеля. Позади были прощание со старшим менеджером «Хилтона», рукопожатия, поцелуи, напутственные слова Бернарда Шока. На душе у Ланы стало немного грустно — какой-то кусочек жизни останется здесь, на Моренштрассе. За рулем автобуса сидел тот самый водитель, с которым Светлана познакомилась в день приезда.
— А, наш старый знакомый! — обрадовалась она. — А мы уезжаем!
— Все прошло успешно? — поинтересовался он, выруливая к Бранденбургским воротам.
— Да, Берлин очень гостеприимный город, — заверила его Светлана и повернулась к Веронике. — Ты звонила в Москву? Как папа?
— Звонила. Ему лучше. Сегодня мама и Леша могут немного передохнуть, я даже запретила им приезжать в аэропорт. Доберусь до дома на нашей служебной машине, правильно?
Лана кивнула:
— Конечно, доберемся все вместе! Слушай, а что тебе Потапыч рассказывал вчера ночью? Вначале он цитировал Гайдара, а потом что? Ты еще так глупо хихикала.
Вероника широко улыбнулась:
— Умора! Ты не поверишь! Короче, на первом курсе мой дорогой папа, тогда еще курсант ВИИЯ, проснулся среди ночи, оделся, взял ключи от этажа и пошел на другой этаж в библиотеку: ему не давал покоя какой-то сложный языковой парадокс. В пять утра, с чувством выполненного долга и слипающимися глазами, курсант Дигорский пошел досыпать. Но, закрывая этаж, он умудрился уронить ключ в лестничный пролет. Поползав с полчаса по лестнице, он побежал обратно в казарму, чтобы взять запасной ключ от этажа. И знаешь что сделал?
— Наверное, закрыл этаж? — предположила Светлана.
— Ни за что не догадаешься! — фыркнула Ника. — Он бросил второй ключ в лестничный пролет, чтобы посмотреть, куда упал первый.
— Да ты что! — ахнула Лана.
— Короче, все утро мой дорогой папа проползал по лестнице в поисках ключа. Когда уже хотели поднимать тревогу в связи с отсутствием курсанта Дигорского, он нашел-таки первый ключ, так и не найдя второй. Причем этим фактом впоследствии ужасно гордился, ведь оправдалась теория, что, если ночью на неосвещенной лестнице бросить ключ в лестничный проем, можно проследить его падение и найти утерянный. Каково? — со смехом и чуть заметной ноткой гордости в голосе спросила Вероника.
— Классно! А я все думаю, в кого уродилась такая остроумная дочка?
— Речь не обо мне! Удивительно, как папа ни разу об этом случае не рассказал, а ведь в институте эту историю вспоминают до сих пор.
— Если бы мы знали, сколько интересных случаев из жизни утаивают от нас наши родители! А все из-за чего? Из-за ложного страха быть неправильно понятыми. Когда к твоему отцу будут пускать посетителей?
— Не знаю, думаю, что теперь скоро.
— Тогда передай от меня огромный привет.
Автобусы тем временем выехали прямо к самолету, на взлетное поле.
— Ну, до свидания! — Лана пожала руку знакомому водителю и легко соскочила со ступенек автобуса. Вместе с Никой они принялись следить за посадкой в самолет пассажиров своего автобуса.
Те, кого в автобусе сопровождал Ермолаев, поднимались по трапу в VIP-салон. Но Соколов почему-то
