бы… Перед моим внутренним взором вновь упрямо встали нидерландские веснушки, и меня тут же пронзило такое острое чувство вины, что лучше бы уж я слушал, как бранится моя внутренняя Кристина…
От дурных мыслей меня отвлек все тот же Пиоттух-Пилецкий, который, как и я, смотрел в окно, но, в отличии от меня, что-то в нем видел:
– Все-таки хорошо, что мы родились в середине двадцать первого века, – сказал он.
– Почему? – свесившись с полки, поинтересовался я, хотя, в принципе, с ним и согласен. Но он на десять лет старше меня, и мне хотелось услышать его версию. Поглощенный невеселыми размышлениями я и не заметил, что мы не движемся, а стоим на какой-то станции.
– Потому что конец двадцатого – начало двадцать первого были периодом научно-технической стагнации, – пояснил свою мысль мой собеседник. – Я, например, еще застал время, когда поезда ездили по рельсам на колесах.
«Даже не верится, – подумал я, хотя и знал это из учебников. – Сколько было движущихся, трущихся друг о друга деталей, сколько бессмысленных потерь энергии…»
– На самом деле именно для того железные дороги и прокладывали, – продолжал мелодист. – Это потом, уже на моей памяти, обнаружилось, что рельсы – идеальный стержень для гравитационного модуля, и поезда взлетели.
Кто не знает, «мелодистом» в современных группах называют исполнителя мелодических партий. Обычно он играет на полисинтезаторе, но иногда и на древних классических инструментах. Это считается хорошим тоном. Пиоттух-Пилецкий, например, владеет еще соло-гитарой, терменвоксом и виолончелью. Так что прозвище «Пила» он получил отнюдь не только благодаря звучанию фамилии.
Однако, будучи суперпрофи, он, в отличие от меня, уже пережил свой период беззаветной влюбленности в музыку и музицирование, и больше всего его теперь интересуют судьбы мира и технический прогресс. С нашим мастером «золотые руки» Бобом он может говорить на эти темы часами.
– А ты в курсе, что научно-техническая стагнация имела искусственную природу? – продолжал Пила, теребя в руках цепочку на шее, на которой почему-то вместо крестика болтался какой-то ключик. – Сейчас говорят «ННТР», «ННТР» – «Новая Научно Техническая Революция»… А на самом деле это все та же НТР, которая случилась в середине двадцатого века. Но тогда ее слегка придушили. Почти на сто лет.
– Кто придушил? – спросил я. Сугубо из вежливости. На самом деле тема разговора не вызывала у меня особенного интереса. Хотя и отвлекала, спасибо ей.
– Многие, – отозвался Пила. – Разработку дешевых нейрокомпьютеров сдерживала IBM, экомобили не шли в производство под давлением нефтяных гигантов, и даже информация об их изобретении была засекречена. Работы с антигравитацией контролировались и саботировались NASA, а генная инженерия и клонирование по наущению медиков и юристов запрещались правительствами всех стран «по этическим причинам»…
Что-то снова не верится. Какая разница государству, как его граждане размножаются? Лишь бы размножались. Ну, хочет кто-то воспитывать ребенка, как две капли воды похожего на его любимую кинозвезду или спортсмена, почему бы и не разрешить, если технически это возможно?..
Хотя, кое-какие этические, точнее даже юридические, недоразумения в этой сфере сохранились до сих пор. Я вспомнил дешевый разноцветный рекламный проспектик «Дети на любой вкус», найденный в номере голландской гостиницы. Не такой, конечно, обширный, как в лицензированных центрах клонирования, а включавший в себя лишь пару-тройку десятков самых ходовых моделей. Чемпион мира по баскетболу Леон Джавар-Заде, сериальная актриса Джессика Аллен, наша поп-дива Слава-Ярослава, модный кутюрье Стив Ньюмэн и тому подобная шантрапа.
Остается только удивляться, что кто-то покупается на эту дешевку. А потом, лет этак через пять-шесть в каждый первый класс каждой российской школы явится лишь две-три уникальных особи, зато с ними – пяток маленьких Львов-Леонов, пяток Джессик, десяток Слав и пара-тройка Стивенов-Стёп… Почти уверенно можно сказать, что люди, у которых хватает ума заказать себе этих дешевых нелегальных клонов, не пожелают и дать им хотя бы другие имена.
Брр… Позже, лежа на животах и болтая ногами, мы рассматривали этот проспект со Скюле, и она сказала мне на ломаном, до предела упрощенном английском, на котором мы с ней и общались (и нам хватало): «I don’t like this children. I want to have your child…»[9] Приятно это слышать мне было чертовски, хотя тогда я и подумал, что это она врет специально для моего удовольствия. Вряд ли «RSSS» – единственная команда, по которой она фанатеет и с которой, соответственно, спит.
Однако, уже в Стокгольме, она сказала мне на обеде в ресторане: «Doctor said, I’ll bring you child. It’s boy»[10]. Да, сейчас пол ребенка можно определить чуть ли не в момент зачатия. Я замер с ложкой возле открытого рта, а она засмеялась, встала из-за стола и пошла к выходу. И больше я ее не видел. Возможно, эти слова были ее прощанием. Или она все наврала? Просто так. Для эффектности.
… Вагон вздрогнул, перрон поплыл вниз и назад. Поднявшись на свою стандартную трехметровую высоту, поезд почти бесшумно набирал скорость… Я и не заметил, как Пила, по-видимому, обнаруживший мое полное безразличие к беседе, завалился, как и я, на полку и уже удовлетворенно похрапывает. Стану ли я когда-нибудь так же, как он, безразлично относится к собственным изменам? Или я все-таки возьмусь за ум, и больше это не повторится?
Ладно. Время и впрямь позднее, завтра буду дома, встречусь с Кристиной, там и видно будет.
Я перевернулся обратно носом к стенке и закрыл глаза. Только бы заснуть. Только бы не мешала эта… Да что я, право слово, веснушек не видел, что ли?! Да и не в них вовсе дело.
Я и ожидать не мог, что совесть моя очистится прямо в момент встречи с Кристиной. Потому что первым, что она выпалила мне на перроне, было:
– Милый, я поняла: чтобы мне не скучать, когда ты уезжаешь на гастроли, мы должны срочно завести ребенка. – Не дав мне опомнится, она продолжила: – Я уже присмотрела подходящую модель. Это будет Стив Ньюмэн.
Вот так-так… На миг меня охватила горечь, но тут же и отпустила, сменившись резонной мыслью: «Вот и ладно. Это все искупает. Да, обидно, что она не хочет, чтобы биологическим отцом ее ребенка был я. Но она отказывается и от собственного биологического материнства. В то же время, возможно, и впрямь где-то в Скандинавии скоро родится мой конопатый незаконнорожденный сын. Так почему бы мне не взять на воспитание вполне законного Степу Новочеловекова?»
