– Я записалась в школу моделей. Дорогую.
– Ты ведь уже заканчивала и курсы, и школу…
– Но я записалась в школу моделей для животных.
– Почему?! – я буквально впал в коматозное состояние.
– Мне понравилось, как они работают. Мне кажется, их там учат лучше, чем людей. И я хочу участвовать в их показах. Демонстрировать человека. Это я сама придумала.
Я стиснул зубы. Глупее я еще в жизни ничего не слышал. Но возражать я не буду, не буду… Надо только выждать время, рано или поздно «стокгольмский инцидент» потеряет актуальность, и проснувшаяся в Кристине мстительная стервозность, будем надеятся, рассосется.
– Ну-у, если это все, то я уже смирился, – заверил я, нарушив паузу – Тем более, что мне ведь будут платить, как донору. И я не думаю, что эта твоя школа обойдется нам дороже, чем обошелся бы…
– И завтра вечером, – перебила она меня, – к нам в гости придут мои новые подруги. Двое. Элизабет, она зебра, и черепашка Оксана. Я хочу, чтобы ты был дома. А если ты против, – поспешила она предупредить мои возражения, – я делаю вывод, что ты – неисправимый шовинист, ксенофоб и пересматриваю свое решение насчет ребенка.
Что мне оставалось? Я только вздохнул и покорился.
Что-то снова захотелось в турне.
Ре-диез
Есть ли жизнь на Марсе
… Но лично я предпочитаю быть тем,
Кто был и стал ничем,
Ну, например, простым железным
гвоздем в подкове…
Мальчик заразился любовью к карточным фокусам. Ему хотелось показывать их, выступать на арене и казаться настоящим волшебником. Но научить его фокусам было некому. Он приставал к родителям, ко взрослым парням во дворе и даже к школьным учителям. Фокусов не знали ни те, ни другие, ни третьи…
Однажды мальчик валялся в пустой комнате, устроившись с дымчатым котом Филимоном на диване, и просто играл сам с собой. Положил перед котом колоду и объявил:
– Внимание, внимание! Колдовство начинается! Сейчас я вытащу даму червей!
Он вытянул из колоды карту, перевернул… Это была дама червей. Филимон удивленно повел ухом. Мальчик непроизвольно рассмеялся, хоть удивился и не особенно. Обычное совпадение. Но проверить стоило. И он объявил вновь:
– А теперь, дамы и господа, я достаю валета пик!
Он вытянул карту, перевернул… Валет пик. Филимон оскорбленно поднялся, отряхнулся, спрыгнул с дивана и вышел из комнаты. По спине у мальчика пробежали мурашки.
Он повторил так еще раз десять и ни разу не ошибся. Перепуганный он показал это папе. Подряд у него на глазах угадал три карты.
– Молодец, – сказал тот. – Вот, что значит, упорно идти к своей цели. Захотел и научился.
– Папа, – попытался объяснить мальчик, – это не фокус. Это само получается…
Но отец только потрепал его по волосам и сказал:
– Покажи-ка маме.
Мальчик показал. Она в тот момент беседовала в гостиной с соседкой. Обе умилились:
– Какой умница! – восхитилась соседка.
– А ведь никто его не учил, – заметила мама, – сам дошел, своим умом…
Мальчику хотелось крикнуть: «При чем здесь ум?! Это страшно!» Но удержался. Он понял, что они все равно никогда ему не поверят. Не поверят, что это чудо, а не фокус… «С другой стороны, – решил он чуть позже, успокаивая себя, – я ведь хотел прослыть фокусником и, пожалуйста, прослыл… Чего же расстраиваться?»
Но на самом деле он так перепугался, что не притрагивался к картам целый месяц. Потом снова попробовал. Сам с собой, в пустой комнате. Но нет, больше не работало. «Пропала чудесная способность», – с облегчением и, в то же время, с разочарованием понял мальчик.
1
«Первые В Истории Человечества Космические Гастроли»! Ура… Раньше до этого никто просто не додумался. Со стороны «RSSS» это чистейшей воды рекламный трюк. О прибыли и речи не идет. Но надо отдать должное нашему коммерческому директору Аркаше Афраймовичу по прозвищу Ворона. Благодаря его долгим и нудным переговорам с управлением «ГлавКосмМос», оплату перелета, а это сумма, которая нам и не снилась, вышеназванная мега-контора взяла на себя. А питание и проживание закрыли наши постоянные спонсоры-рекламодатели.
Вдруг, буквально в последний момент, когда все уже было улажено, без всякого разумного объяснения, от полета отказался Петруччио. Это было, как гром среди ясного неба. Упёрся, и всё: «Не полечу. Не могу». «Да почему?! – поражались мы. – Ведь халява!..» «Не знаю», – говорит, а у самого глаза затравленные, аж смотреть на него жалко. «Боишься, что ли?» «Чего мне бояться? Если бы я боялся, я бы и вас не пустил. Считайте, что заболел».
