Город махаонов уже виднелся вдалеке сероватым холмом. То, что это город, Грегу сообщил император, сам бы он не догадался.
— Мы почти пришли, а ты так и не выполнил свое обещание, — напомнил Грег. — Согласись, я сообщил тебе то, что ты хотел узнать.
— Но это было не так-то много… Ладно. Объясняю. Я ищу, но никак не могу найти достаточно вескую причину для того, чтобы вернуть твоих соплеменников к жизни.
— То есть ты не разбудишь их?!
— Я этого не сказал. Я ищу.
— Неужели ты не понимаешь: для того чтобы делать добро, вовсе не обязательно иметь какую-то особенную причину!
— Добро для кого? Вчера мы кормили тебя рыбами. Мы делали добро для тебя, но каково было рыбам? Придумай сам причину, по которой бабочки должны быть заинтересованы в возрождении человечества. И если она будет веской, я отдам приказ немедленно.
Не каждый день от того, что ты скажешь, зависит — быть человечеству или нет… Грег молчал. Холм города, приближаясь, становился все больше и больше… Итак, зачем бабочкам люди? Ну, например, затем, что они большие и сильные и они могли бы стать хорошими помощниками… С какой стати? Только если держать их в рабстве… А большой и сильный раб опасен… Но вот люди же почему-то всегда искали братьев по разуму. Просто чтобы были…
— Мир мог бы стать интереснее, — сказал наконец Грег. — Разнообразнее.
— Но и опаснее, — возразил император. — Этим мы и отличаемся от вас. Люди всегда стремились к новому, и они уничтожили себя, а бабочки стремятся к стабильности.
— Вас ничто не интересует?
— Почему же? Бабочки очень любознательны. Но осторожность превыше этого. Правда, лично я многое перенял от психологии людей… Когда-то мой отец очень сердился на это… Есть вариант. Я мог бы сделать наш мир пусть ненадолго, но разнообразнее, если бы разбудил твоих товарищей, предварительно стерилизовав их, чтобы они не размножались. Мы держали бы их, как сейчас я держу тебя, в повиновении и любовались последними бескрылыми до самой их смерти. И у нас остались бы о них мнемофильмы для наших потомков.
Грега передернуло.
— Нет, уж лучше не надо! — сказал он. — Чем так, лучше никак.
— Потому я и не спешу с этим, — согласился Лабастьер. — Я хочу найти причину для того, чтобы жизнь разбуженных людей была достойной.
— Хорошая мысль, — сказал Грег. — Не спеши. Я тоже буду думать. А любоваться на последнего бескрылого вы пока можете, глядя на меня одного.
— Что мы и делаем. Потому я веду тебя к махаонам, а потом мы двинемся к маака.
— По улицам слона водили… — пробормотал Грег. — Хорошо, хоть не кастрировали.
— Пока ты один, это ни к чему, — невозмутимо отозвался император.
Грег вздохнул: «Вот это точно подмечено».
…Этот, заключительный, отрезок пути был, пожалуй, самым тяжелым. Равнина была покрыта высокой, почти в человеческий рост, травой, а под ногами хлюпала вода, которая выступала из почвы, стоило поставить на нее ногу. Дважды стражники-урании палили из своих бластеров Грегу под ноги, отгоняя змей.
«Не хватало еще утонуть в болоте или сдохнуть от змеиного укуса!..» Чертыхаясь, Грег медленно пробирался сквозь заросли, ориентируясь на столицу махаонов, которая приблизилась настолько, что стало понятно, почему издалека она походила на холм. Оказалось, весь гигантский город заключен под полупрозрачный зеленовато-серый купол.
— Это флуоновая сеть, — пояснил Лабастьер. — Она поддерживается в воздухе наполненными летучим газом шарами.
— А зачем она нужна?
— Когда-то давно, когда маака и махаоны находились в перманентном состоянии войны, купол веками охранялся стражниками и служил воздушной границей владений махаонов. Ты уже убедился, что флуон очень прочен. Стражники могли передвигаться по нему на верховых варанах, которые бегают значительно быстрее, чем летит бабочка. Это делало город практически неуязвимым, ведь летательных аппаратов тогда не было. А еше сеть оберегала от бомбежек.
— А сейчас?
— Сейчас это дань традиции. Махаоны склонны к переменам еще меньше, чем урании и маака. К тому же ночью сеть светится слабым зеленоватым сиянием, и жители столицы привыкли именно к такому ночному небу.
— И как мы туда проникнем? Тут вы тоже снесли дома, прокладывая для меня дорогу?
Лабастьер усмехнулся.
— Дома махаонов не растут сами, как у ураний. Сносить дома, которые приходилось строить, было бы слишком расточительно. Тебя ждет неожиданность. Ты спрашивал о воздушном транспорте для тебя, и махаонские инженеры кое-что предложили. Как раз то, что нужно. Чем ты не сможешь управлять сам и на чем далеко не убежишь.
— Ну и что это за ерундовина? — сварливо осведомился Грег.
— Скоро увидишь.
Минут через двадцать они выбрались из кустов на открытую сухую почву, и здесь их уже ждали несколько флаеров с бабочками, висящими возле какого-то неказистого приспособления. Однако внимание Грега в первую очередь привлекли сами бабочки — так сильно они отличались от тех, которых он видел раньше.
Махаоны не были похожи ни на маака, ни на ураний. Их светло-желтые крылья были покрыты коричневым сетчатым узором, а внизу по каждому крылу вилась широкая синяя полоса с оранжевой точечкой-глазком. Если лицо маака-императора имело черты европейско-скандинавского типа, а лица ураний напоминали лица индейцев или мулатов, то махаоны не походили ни на одну известную Грегу человеческую расу. Глаза у них были раскосые, как у японцев. Волосы, тоже по-японски, иссиня-черные (хотя все бабочки-махаоны были почти наголо острижены, лишь на макушке у каждого торчала собранная в тугой узел прядь). Зато кожа у них была белой, как бумага, цвет глаз — светло-водянистым, а от непроницаемых лиц веяло холодом. Возможно, так выглядели когда-то давно северные народности Земли.
Первые встреченные Грегом махаоны были воинами, но в отличие от полуголых ураний они были затянуты в плотные, кожаные на вид комбинезоны — такие же серо-зеленые, как купол города, но с матовым металлическим отблеском.
«Похоже, они не слишком любят веселенькие расцветки», — подумал Грег и стал наконец разглядывать дранную конструкцию из реек и привязанных к ним овальных баллонов. И сразу все понял.
— Ну, нет, я на это не сяду, — заявил он, интенсивно мотая головой.
— Садись, Грег Новак, — велел император. — Ты ничем не рискуешь. Подъемная сила шаров точно соответствует твоему весу. Они просто дадут нам возможность транспортировать тебя.
Грег еще раз помотал головой и не сдвинулся с места.
— Ты зря беспокоишься, — продолжал Лабастьер. — Точно такие же шары удерживают пограничный купол, махаоны уже тысячелетия используют их для перевозки грузов, у них в этом огромный опыт. Садись.
— Ни за что, — отрезал Грег. И тут же испытал знакомый болевой шок, исходящий от ошейника.
Бормоча проклятья, на негнущихся ногах он подошел к конструкции, представлявшей собой грубое подобие кресла, и уселся в него. Флуоновыми нитями махаоны быстро привязали его торс к спинке, руки — к подлокотникам, а щиколотки — к ножкам. Затем они перерезали такие же нити, которыми кресло крепилось к вбитым в землю колышкам, и оно, накренившись немного вперед, повисло в нескольких сантиметрах над землей.
«Тот же фокус, что в корабле, — подумал Грег. — Там они волокли меня, пользуясь космической невесомостью, а тут хотят нейтрализовать вес с помощью шаров». И он угадал. Флаеры ураний и махаонов окружили его. Воины ухватились за нити, и «кресло» с Грегом стало медленно подниматься вдоль сетки
