вслух Грег не стал.
– Понял, – отозвался он вместо этого. – И все-таки я жду твоего рассказа.
– Хорошо, – согласился император, – но если тебе захочется что-то добавить, перебивай… То, что ты сообщил о Роберте Страйке, удивительно, но вполне вписывается в то, что известно мне. Похоже, он все- таки настоял на своем. Запуск вашего корабля и создание хранилища эмбрионов преследовали одну и ту же цель – сохранить человечество.
Далее Лабастьер Первый поведал Грегу о том, что «биохранилище» с человеческими эмбрионами люди расположили внутри Эвереста (на случай потопа), а на орбиту вокруг Земли запустили спутники, которые должны были бы зафиксировать гибель человечества, если таковая произойдет, а затем, регулярно зондируя атмосферу и почву, дождаться, когда Земля вновь станет пригодной для обитания человека, и запустить «инкубатор».
Однако времени между катастрофой и этим моментом могло пройти слишком много. Через сотни тысяч, а то и миллионы лет эмбрионы человека могли погибнуть, несмотря на все ухищрения ученых. А вот эмбрионы насекомого могли бы сохраняться в десятки раз долше. И тогда люди создали «запасной вариант» – совершенно новый вид разумного существа – нечто среднее между человеком и насекомым…
– Кретины! – возмутился в этом месте Грег. – Я всегда был уверен, что ученые – безответственные кретины. А о том, что будет, когда вылупятся и те и другие, они подумали?!
– Ты их недооцениваешь, – спокойно откликнулся Лабастьер. – Если бы ожили эмбрионы бескрылых, наши куколки были бы автоматически уничтожены. Но этого не случилось. Выжили только мы.
– Проклятье! – воскликнул Грег, и Лабастьер вновь усмехнулся его непосредственности. А затем поведал, как его отец по имени Рамбай и мать, Ливьен, нашли останки «биохранилища», а в нем и банк человеческих знаний.
Император не смог понятно объяснить, каким образом все эти гигантские залежи информации, предназначенные людьми для возрожденных потомков, полностью были влиты ему в голову. Грег понял лишь то, что роль в этом сыграла предрасположенность бабочек к телепатии и какой-то специальный способ хранения знаний, связанный с особенностями их биологии. Живые хранилища знаний назывались «думателями».
Другими словами, еще задолго до обнаружения «биохранилища» человекобабочки создали собственную, отличную от людской, цивилизацию, немалую роль в которой играли некие мнемотехники, которые впоследствии и позволили Лабастьеру усвоить весь багаж научных знаний человечества.
Такое объяснение вполне удовлетворило Грега, и он подтвердил это вопросом:
– Ваш космический челнок создан по человеческим чертежам?
– Мне не нужны чертежи, – ответил император, – но ты прав, Грег Новак. До знакомства с вашими технологиями бабочкам была чужда даже сама идея полета в космос. Но я воспринял ее.
– Однако все это еще не сделало тебя богом? – заметил Грег, усаживаясь отдохнуть.
– Нет, – легко согласился император. – Но я смог перестроить свой организм и научился многократно копировать себя. Тысячи моих копий связаны телепатически и являются одним целым. Я слежу за всем нашим миром, находясь одновременно везде.
– А кто дал тебе на это право?
– Я сам себе его дал. И с тех пор наш мир процветает.
– Угу, – пробормотал Грег. – Это додуматься надо: клоны-телепаты правят миром… Ты тоже, думаю, не бедствуешь, – вновь обратился он к Лабастьеру.
– Твоя логика не может отделаться от ущербных человеческих штампов, – заявил тот. – Я взял на себя ответственность. Я сделал мир таким, о каком бабочки мечтали столетиями. Я ничего не взял себе взамен, кроме груза знаний, который лишил меня радости. Я – не человек. Это вы, бескрылые, только и думали о том, как набить свои утробы пищей…
– Кстати, а поесть мне дадут? – живо заинтересовался Грег. – Я уже основательно проголодался.
– Люди ужасно прожорливы, – заметил император. – И это одна из тех причин, которые вас погубили. И одна из причин, по которым я сомневаюсь в целесообразности возвращения вашего вида к жизни.
– Можно подумать, что вы никогда не едите, – огрызнулся Грег.
– Много едят наши личинки, – спокойно отозвался император. – Взрослая бабочка ест очень редко, только тогда, когда необходимо восполнить большой расход энергии. Хотя иногда и просто ради развлечения… Надо отдать вам должное, нас вы сделали значительно совершеннее себя.
– Но я-то не бабочка! – возмутился Грег.
– Да, – невозмутимо согласился Лабастьер Первый, и с этим трудно было поспорить.
– Так отдайте мне должное содержанием, соответствующим моим биологическим потребностям.
– Насколько я знаю, голод не подразумевает немедленную гибель человеческой особи…
– Мне дадут поесть или нет?! – уже всерьез забеспокоился Грег.
– А сколько еще времени ты мог бы выдержать без пищи? – поинтересовался император.
– Выдержать-то я мог бы еще долго, но голод – это очень неприятное чувство, поверь. Хорошо вам, насекомым, а я теплокровное млекопитающее!
– Мы не насекомые. И постарайся больше так не говорить, у нас это считается оскорблением… В специальных помещениях мы содержим диких котов и других млекопитающих помельче, которые пережили катастрофу. Мы умеем с ними обращаться.
«Меня поместят в зверинец?!» – подумал Грег, впадая в легкое отчаяние.
– В том темпе, в котором мы движемся, – продолжал император, – до города осталось идти, по вашему исчислению времени, еще около двух часов. Там тебя ждет пища.
