Именно стыд заставляет меня быть постоянно веселым, заставляет развлекать и веселить всех. Я не даю людям слова сказать, не разрешаю если уж правду, – врать. Жизнь наша, видимо, безнадежно лжива. Вообще жизнь. А уж наша, социалистическая, нестерпимо. Стыд заставил меня и на сцену пойти. И талантлив я от стыда, а не от ума. И большинству стыдно жить. Вот меня и любят за то, что мне, как большинству, стыдно жить. Возможно, я ошибаюсь на счет большинства? Не думаю. Ведь я же вру от стыда! И большинство врет от стыда. А может быть, от страха? Так ведь за собственный страх тоже стыдно!
Для меня русский театр был всегда театром, который впереди, который нам еще предстоит. И на пути к нему стоят яркие фигуры-указатели, среди которых выделяются Станиславский, Немирович, М. Чехов, Вахтангов, Шаляпин, Щукин, Дикий, Попов и многие др.
Это уже не указатели, а плотный коридор из театральных открытий и откровений.
Анонимно (без руководителя, а значит – безответственно) мы тронулись обратно, в 50-е годы. Это не ретро, это даже не консерватизм. Это реакция.
Возрождение.
Без титанов духа, без Гениев подлинного Возрождения не произойдет. Чтобы на Земле возник коммунизм или то, что придет ему на смену, необходима могучая работа духа. Уже ясно, мы зашли в тупик. Мы не избавили народ от преступлений, от пьянства. От наркомании, от проституции и от нетерпимости. Мы избавили его от подлинного просвещения и от гуманности. Мы избавили его от бремени сладостного добра. Мы обманули свой народ. Русский народ в первую голову. Мы довели народ до того, что матери бросают своих детей, а общество не находит в себе сил покрыть эту беду любовью. Мы до предела истощили национальные силы любви. Сирот стало больше, чем в войну. А приказами любить чужих детей не заставишь. Чужими стали собственные дети. Мы дали немыслимое потомство дебилов. Мы истощили гигантские запасы добра, любви, ума и таланта, доставшиеся нам от предков. Но мы продолжаем трубить о скорой победе коммунизма. Нужны титаны, чтобы потрясти нацию трагедий. Нужны трагические Гении.
Самокритика.
Ловушка для простаков. С пионерских лет мы знаем, что никогда, нигде, ни перед кем, ни при каких обстоятельствах нельзя признаваться в своих ошибках. Ибо тебя тут же сметут и затопчут, занесут это в учетную карточку и будут преследовать за эту ошибку до гроба. Так вот и выковываются идейные номенклатурные бойцы: лучше сойти за тупого, чем за совестливого. Покаяние исключено из жизни Государства.
Пока мы в докладах и речах (а отсюда – и на деле) будем говорить о культуре и искусстве как о «досуге трудящихся», мы ничего не построим. Больше того: мы пока что занимаемся модернизацией и улучшением мощного мещанского государства. Такие «цивилизации» рассыпаются, как песочные.
Строятся гигантские крепости по охране пустоты. И стены возводятся не для того, чтобы защитить, а для того, чтобы скрыть от постороннего взгляда, что ничего ценного в крепости нет. Или ценное добивается.
Сколько раз я, начиная разговор с молодым актером или актрисой, обнаруживал, что до меня здесь побывали враги. Колодец отравлен.
Надо отчетливо знать: кто ты по своему существу?
Философ, журналист, юморист? Комик, трагик, резонер?
Это не амплуа, это – суть. Просто у меня сейчас нет других слов, вот я и воспользовался истертыми.
Об органике.
Я делаю роль (сознательно!) из такого материала, который есть почти у каждого под рукой.
Шекспир создал модель Вселенной в движении. И принял окончательное решение: хозяином мира может быть только поэт, художник, творец. Но на пути к окончательному решению Шекспир провел Человечество через искушение, через все круги ада. Если Режиссер, взяв пьесу Шекспира к постановке, решил провести зрителя через один круг ада, не учитывая обстановку в стране, расклад политических сил на сегодня, общего гуманного философского знаменателя Шекспира, он либо хочет подчинить своему настроению целую страну, либо выполняет стратегическую программу своей партии.
Загадка русской души.
Русский человек с рождения готовит себя к великим делам. «Большому кораблю большое плавание». Если русский человек не проявляется в делах, то загадочная великость проявляется в повадках и в болезненной гордости, которые вызывают недоумение. Каждый русский чувствует свою причастность к загадочной великой нации, чувствует, что он представитель этой нации и немножко ее реклама. Русского человека очень трудно увлечь на действие, заставить быть исполнителем «чужой» идеи. У него самого идей полна голова. Вот если идея не требует немедленного исполнения, а предлагается в виде гипотезы, т. е. если предлагается обсуждение идеи, неторопливое толковище на тему – это пожалуйста! Вот это неповоротливое свойство русской души несет в себе зерна и спасения, и гибели одновременно. Почему? Действительно в русской медлительности, основательности и в полном равнодушии к мирской суете сокрыта мечта о делах и свершениях, подсильных только богам или по крайности людям богоподобным. С другой стороны, русская душа не выносит длительного напора со стороны суетности и лилипутских побед, не выносит и… срывается. Бунт! Что может быть страшнее русского бунта?!
Георгия Буркова тоже никуда не приняли. Молодежь цепко ухватилась за спасительную легенду обо мне. Это и хорошо и плохо. Я, поступая на юридический, думал, что на юридическом учился даже Собинов и многие писатели. Но я еще попутно думал, что юридический даст мне всестороннее образование и вооружит передовым мировоззрением. Вот это уже серьезно и близко к нашему разговору об актерской профессии. Легенда обо мне опасна вот почему. Дескать, его не приняли – это уже предполагает какое-то недоверие к театральным вузам, к педагогам, уличает их в несовершенстве при отборе талантов и несет даже элемент враждебности, мстительности, переносит тяжесть неудачи абитуриента на вуз, порождает глухие слухи о взятках, кумовстве и т. д. и напрочь снимает всякую ответственность с самого абитуриента. А талант не спрячешь, он все равно всплыл – да еще как, мол, всплыл, в кино снимается. Но уже больно эта спасительная легенда для других бьет сильно по мне, по моей личности. Пришвин очень обижался, когда хвалили его собаку за талант, как будто он, хозяин, который вырастил и натаскал эту собаку, ни при чем.
У нас бывают странные перегибы. Иногда правильную в общем-то мысль «талант – достояние народное» встретишь в таком контексте, что невольно заслушаешься и почувствуешь себя чем-то вроде сторожа при таланте. Мол, пока побудь при таланте, покарауль, но учти – это достояние народное. Будешь плохо себя вести, поставим при нем другого. Классовый подход к таланту не просто порочен, он преступен, если его рассматривать в свете человеческих отношений. «Талант – достояние народное» подменено
