Славика.
– Вот и забрались к богу за спину, к черту на рога, – проворчал Федот Андреевич. – Хоть вправо аукни, хоть влево – никто не отзовется.
– А Витька, а дедушка Тит? Они же где-то неподалеку промышляют? – спросил Василий.
– Эва, вспомнил… Неподалеку они вчера были, а теперь кто знает, куда их нелегкая занесла. – Федот Андреевич, помедлив, добавил: – Хреново, что Витька с нами увязался. Он хоть и пустыха-пустыхой, а что- то неладное почуял. Все допытывался о тебе: откуда родственничек да чем занимается.
– Ничего страшного, – успокоил его Василий. – Долго он будет промышлять в тайге?
– Шут его знает, но уж наверняка не меньше месяца…
Они спустились к реке, где у берега покачивался плот. Лицо у Федота Андреевича стало озабоченным.
– Порог трудный. Немало людей погубил. Так что будь на стороже и без моей команды шагу не смей делать. Понял?
– Да что я, первый раз по реке сплавляюсь?
– Ну, не знаю, где ты и как сплавлялся, дорогой родственничек, а здесь слушай меня, если жить не надоело.
– Пока не надоело.
– С богом!
Они оттолкнулись от берега тестами. Река не радовала прохладой. Жарко и безветренно.
Плот шел по реке все быстрей и быстрей. Бесшумно скользило под ним разноцветное каменистое дно.
Порог!.. Ровный, рокочущий гул стелется по воде.
– Держись, родственничек! – крикнул Федот Андреевич.
Василий тверже уперся ногами в мокрые бревна, пальцы до боли сжимали весло.
Близился поворот реки. Быстрее замелькали деревья, кусты, береговые камни. Журчали, бежали, обгоняя плот, белогривые струи. Кружились, метались в них черные щепки.
Вот и зловещие каменные лбы. Они торчали из воды, поджидая жертву. Плот несся прямо на них.
– Не робей! – завопил Федот Андреевич. – Веслом, веслом работай! Так давай!..
Весло рвалось из рук. Ноги скользили на бревнах, того и гляди окажешься в. реке. Плот на мгновение провалился в зеленую пропасть и снова взлетел вверх. Густая пена с шипением проносилась по бревнам.
– Промок, однако, родственничек, – засмеялся Федот Андреевич. И в его хриплом смехе слышались торжество и победа. – Сегодня-завтра встретим разлюбезную бригаду.
– Не разминемся?
– Куда они денутся?.. Век бы их не видел…
– Не очень-то вы о них любезно, Федот Андреевич.
– Не заслужили. Дай им волю, растащат тайгу и себе в карман положат.
– Не все ж такие…
– Все не все, а хватает. Вот черемша, к примеру. Мы ее называем еще «медвежьим салом». В весеннюю бескормицу – большое подспорье для зверей. Даже рыси и лисицы щиплют ее, витаминов набираются. Испокон веков сибиряки собирали черемшу, но заготавливали так, чтобы и людям хватило, и тайге осталось. А лесные барыги разве о тайге беспокоятся? Хватают черемшу с луковицами, лишь бы побольше на рынок доставить. Иногда с черемшой и ядовитую чемерицу прихватят – и глазом не моргнут. Не самим ведь жевать. Барыги-то верно рассчитывают: весной организм человека требует побольше витаминов. Овощей и фруктов, известное дело, еще нет, поэтому горожанин всегда купит черемшу, сколько бы она ни стоила.
– А чем они потом занимаются, как отойдет черемша?
– Известное дело, ягоды начнут собирать, кедровые орехи. А зимой – метлы березовые, пихтовую лапку продавать. Ну а к Новому году, конечно, елки. Так что им всегда есть чем поживиться у тайги. Я уж не говорю про охоту и рыбалку.
Федот Андреевич все больше и больше распалялся:
– Эти сукины дети, чтоб побольше хапнуть, заготавливают неспелую ягоду. Наберут в целлофановые мешки и зарывают в мох. Там, дескать, дозреет. А когда открывается сезон сбора ягод, они вытаскивают эти мешки и на рынок. Бывают ловкачи – красят неспелую ягоду пищевыми красителями. И, конечно, случаются отравления от таких «даров тайги». А есть среди промысловиков и совсем уж звери. Самим лень собирать черемшу, так они делают на обочине дороги засаду. Увидят старика или старушку с мешком черемши и отнимают добычу. Вот какие сукины дети встречаются. Федот Андреевич покосился на Василия:
– Да тебе, как видно, не интересно все это слушать. Свои мысли покоя не дают…
Василий усмехнулся:
– Зря так думаете.
Федот Андреевич махнул рукой.
– Может, у вас, горожан, так сердце не болит за тайгу. А я вырос в ней, вскормлен ею.
Два дня понадобилось Славику, чтобы разыскать Серегу Трефа. Конечно, он мог бы окликнуть приятеля, когда увидел на рынке еще неделю назад. Но Доброзин строго-настрого запретил якшаться со старыми дружками. И потому, заметив Серегу, Славик поспешил скрыться в толпе. У Доброзина всюду глаза и уши. Все же о том, что видел приятеля, Славик рассказал. И Доброзин вдруг заинтересовался Трефом, хоть и утверждал недавно, что люди ему не нужны.
– Ты найди, найди мне дружка своего. Как там его?.. Треф? Тьфу, чтоб вашу всю воровскую масть со свету сжить. Даже прозвища какие-то собачьи, – Доброзин похлопал Славика по щеке. – Ко мне не приводи. Обогрей дружка, приодень, но дай понять сразу, что потом надо будет отработать и теплоту, и ласку.
Славик поймал Трефа на вокзале, когда тот, голодный, без рубля в кармане, размышлял у железнодорожной карты, в какой город податься и где искать старых друзей-приятелей.
Вначале Славик поинтересовался, не досаждает ли Трефу милиция своей назойливостью, а яснее, нет ли за ним слежки. Когда Серега стукнул себя грязным кулаком в грудь и прохрипел возмущенно: «Ты за кого меня принимаешь?», Славик остановил такси, и приятели помчались в самое подходящее для долгого разговора место – в ресторан.
Треф сразу буркнул, что он на мели и полностью отдает себя в распоряжение Славика.
Они вошли в ресторан со служебного входа.
В зале Славик подошел к метрдотелю и громко, так, чтобы слышал Треф, произнес:
– Здравствуй, Леночка, мое золотко. Я сегодня обедаю с другом. Открой кабииетик.
Через пять минут приятели уже сидели за большим сервированным столом. Стены были увешаны коврами и чеканкой. Горели свечи, и откуда-то из-под ковров доносилась тихая музыка.
– Да, ты здесь в авторитете, – с одобрением заметил Треф.
Славик снисходительно улыбнулся:
– Всегда будешь в авторитете, если у тебя здесь что-то есть, – и он похлопал себя по карману пиджака. – Люди уважали и будут уважать тех, кто умеет зарабатывать деньги.
– Значит, выбился в большие люди? – понимающе кивнул Серега. – И какими же делами ты стал большим? Может, поделишься с корешом?..
– Не сипи, – оборвал Славик. – И чтоб ни одного блатного слова за этим столом. Я ведь не урка, а всеми уважаемый работник торговли.
Серега засмеялся:
– От запузырил пант!
– Я же тебя просил, – поморщился Славик.
– Ну, ладно, не буду. Так как же тебя к торговле допустили?
– Есть один мудрый человек, – ответил Славик и добавил: – Только я занимаюсь частной торговлей. Обеспечиваю население «дарами леса».
– Шкурки и дичь?
– Не только. Мы поставляем на рынок все, что дает тайга.
– Понял, – кивнул Серега. – Ну а много тайга дает тебе лично?
