движется.
Вокруг сыпались искры. Загорелось несколько столиков. Наверное, кто-то стрелял и по Нэйбу, но он оставался невредимым и продолжал идти. Отовсюду раздавались крики, визги и стоны. У выхода началась давка. Нэйб даже не смотрел в ту строну — он направлялся к сцене. Старичок, одетый как парнишка — музыкант, карабкался туда же.
Внезапно музыка оборвалась. Нэйб остановился, словно марионетка, которую бросил кукловод. Он только сейчас осознал, что жил, дышал и стрелял на одной ноте с этой мелодией.
Предчувствуя беду, он упал на пол, и спрятался за одним из столиков. В тот же миг над головой сверкнуло. За спиной что-то вспыхнуло. Нэйб больше не чувствовал себя неуязвимым. Он взглянул на сцену. Тощий старикашка и парнишка забились за крамандин.
Внизу творился ад. Люди давили друг друга, пытаясь выбраться из пылающего клуба. Кто-то вытащил оружие и стрелял. Вокруг царил хаос. Некоторые выстрелы ложились рядом с Нэйбом, некоторые летели в другом направлении. Он даже не мог разобрать, где цепные псы Карзога, а где прочая вооруженная шпана.
Нэйб чувствовал себя потерянным. Прорываться к входу смысла нет. Дым уже заволакивал все вокруг. Еще немного, и дышать станет невозможно. Чертов Карзог! Пожмотился на систему пожаротушения. Если б было можно, Нэйб убил бы его за это еще раз!
В голове засела мысль, что спасение в музыке, спасение в этих двоих. Нэйб осторожно выглянул из-за стола. Рядом с ним уже не стреляли. Наверное, охрана потеряла его в сумятице и дыму. Старик и музыкант, с надрывным кашлем метались по краю сцены, не рискуя броситься в толпу.
'Спасение в них… спасение в них…' Нэйбу казалось, что это не только спасение его души, а что-то еще, более осязаемое. Внезапно его осенило: служебный выход! Он прямо за сценой.
Визжащая толпа быстро уменьшалась, вытекая на улицу. На полу осталось несколько тел, растоптанных или застреленных. Теперь Нэйб отчетливо выделил в клубах дыма парочку громил, с рыскающим взглядом. Они ему не понравились, наверняка — охрана. Мимо не проскочить.
Чертов дым уже разъедал легкие, удушал и мешал прицелиться. Нэйб закрыл глаза, задержал дыхание и попробовал сосредоточиться на мелодии, отголоски которой еще звучали у него в сердце.
Оно вернулось! То потрясающее чувство гармонии и уверенности в себе. Нэйб выглянул из-за стола и выстрелил — несколько ярких вспышек, которых даже никто и не заметил во всполохах огня. Двое охранников упали. И только тогда он позволил себе вздохнуть. Горький удушающий дым ворвался в легкие, но ему было уже все равно. Нэйб вскочил на сцену.
— Быстро, сюда! — крикнул он музыканту, — Быстрее же, болван, здесь служебный выход!
Парнишка взглянул на него слезящимися глазами. По всей видимости, он почти ослеп от дыма. Нэйб осматривал панели. Одна из них и должна быть выходом.
— Ага! — он заметил, как тонкие струйки дыма затягивает в крохотную щель, между листами пластика. — Закрыта!
Он со всей силы ударил по ней ногой. Дым валом устремился вслед за рухнувшей дверью.
— Ну же!
Он вновь обернулся к парнишке, тот слепо шарил руками по полу, что-то отыскивая.
В этот момент под ногами Нэйба сверкнуло. Второй выстрел ожог руку. Он упал и быстро закатился под крамандин. 'Черт! А собачки-то еще не все передохли!'
Он сгреб за шиворот музыканта и бросил его в направлении двери.
— Профессор! — парнишка вместо того, чтобы броситься прочь, повернул обратно.
— Да вот он!
Нэйб нащупал старикашку, надеясь, что это и есть профессор, и бросил его следом. Смотреть, что с этой парочкой творится дальше, он не мог. Панель крамандина укрывала его от выстрелов охраны, но он сам не мог отстреливаться. Зато лучи щедро ложились вокруг, добавляя дыма и огня.
Сцена полыхала, почти не оставляя возможности пробраться к выходу. Крамандин над головой шипел и трещал. Едкий дым стекал прямо к Нэйбу. Еще несколько секунд, и он не сможет вздохнуть.
— Да чтоб вы все сдохли! — он вскочил.
Не подставляя врагу спину, он, не прекращая, поливал все огнем и на ощупь пятился к выходу. Новые ожоги даже не чувствовались. Казалось, все тело погружено в расплавленный пластик. Боль выжигала разум, оставалась лишь ярость и желание выжить.
Нэйб так и не понял, что привело его в чувство — свежий воздух или удар о ступеньку, когда он, вывалившись из двери, скатился вниз. Только тогда он перестал стрелять.
Вокруг была ночь. Крики и суета пожара немного разбавили тухлую и ленивую монотонность Дна, но никак не влияли на то, что творилось сверху. Город, уносившийся на много ярусов вверх, почти ничего не заметил. Во Вселенной и вовсе бы ничего не изменилось, даже если сгорел бы не один притон, а вся эта грязная планета.
Нэйб знал, что надо встать, что через секунду-другую вслед за ним появится и охрана Карзога. Но сил больше не было. Осталась только боль и разочарование. Словно он только что очнулся от хааша. Парнишка-музыкант исчез, а с ним и ключ к гармонии Вселенной…
— Вы живы?!
Чье-то закопченное лицо закрыло от него огни пролетавших флаеров.
'Вот, засранец! А так здорово было представлять, что это звезды… Что в свой последний час, я лежу под звездами…'
— Не можем выразить, как мы вам благодарны! — рядом появился кто-то еще, и Нэйб почувствовал, как его осторожно ощупывают. — Э, батенька, да у вас, похоже, шок. К медикам бы надобно.
'Что за чудаки?'
— Проваливайте!
Нэйб хотел оттолкнуть назойливых придурков, но обратил внимание на их нелепые одежды. И торжественные, судьбоносные звуки Вагнера вновь взыграли в его душе.
— Стойте! — он ухватил парнишку за край его длинного одеяния, опасаясь, что тот действительно может свалить.
Нэйб вставал, когда краем глаза заметил движение. В дыму, валившем из клуба показался силуэт. И тут же сверкнули выстрелы.
— Бежим! — не выпуская одежду музыканта, он побежал прочь, отстреливаясь, но не оборачиваясь.
Нэйб надеялся затеряться в толпе зевак, собравшихся перед клубом. Многие сами только что покинули его и выглядели помятыми и прокопченными.
Музыкант спотыкался, но бежал. Рядом пыхтел старикашка.
— Пос… постойте… — выдавил старик, замедляясь и хватаясь за сердце.
— Они убьют вас! — взревел Нэйб, схватив и старикашку тоже, он поволок их обоих.
Странная парочка бежала, как могла, но один был слишком стар, а другой слишком пьян и ноги их заплетались.
— Психи! — бросил им вслед кто-то, но тут же упал, корчась и катаясь по мостовой. Этот выстрел предназначался Нэйбу. Его преследователи не отставали.
Людей вокруг было предостаточно, но все шарахались в сторону, едва Нэйб приближался к ним.
'Флаер! Нам нужен флаер!' — не останавливаясь, Нэйб осмотрелся.
Количество флаеров перед клубом стремительно таяло. Осталось всего несколько штук. К ближайшему, красному, спортивной модели, с другой стороны торопился какой-то пижон в сверкающей во всполохах огня одежде.
— Я не понимаю… — бормотал старик.
— Потом! — Нэйб взревел.
Неверное, боль в обожженном теле — единственное, что не давало ему потерять сознание. Боль злила и придавала сил. Он рванул к красному флаеру, надеясь успеть, хотя видел, что пижон уже открывает дверцу. До другого им не добежать. Преследователи наступали на пятки. Несколько выстрелов выбили искры прямо у них под ногами.
— Стоять! Служба безопасности! — крикнул Нэйб пижону, стреляя поверх его головы.
