прячется в тени. Видны только руки. Ухоженные, чистые ногти.
Иван повертел головой и заметил еще одного. Человек сидел на стуле, в углу, легко закинув ногу на ногу. Робким светлячком тлел в темноте огонек сигареты.
– Садитесь, пожалуйста, – по-русски, с характерным немецким акцентом произнес тот, что сидел за столом.
Иван посмотрел на стул – но остался стоять.
– Не нужно делать все слишком трудным. Просто садитесь. Это не предательство – сидеть на допросе.
Лопухин сделал два шага, отодвинул стул от стола подальше и уселся. Колено отозвалось глухой тянущей болью.
– Вот и хорошо… – Немец подкрутил что-то у лампы, света стало больше. Иван увидел лицо. Светлые волосы, аккуратный пробор, длинный нос, тонкие губы. Водянистые глаза. Неприятное лицо. – Я заместитель коменданта города Гродно. Меня зовут Иоганн фон Визель.
– А все коменданта ждали, – ляпнул Иван.
Немец чуть приподнял брови.
– Герр комендант не занимается подобными вопросами. Это слишком расточительно. Вопросами пленных занимаются заместители по особым вопросам.
– Чего ж тут особого? Я просто журналист… заблудился в лесу.
– Хватит! – фон Визель шлепнул по столу ладонью. Мгновение по его лицу бегали желваки, но вскоре немец успокоился. – Не нужно делать все слишком трудным. Герр Ганс Страубе нам все рассказал. Согласитесь, очень странно выглядит обыкновенный журналист, участвующий в бандитском набеге.
– Он ошибся, – произнес Лопухин, шалея от собственной наглости.
Фон Визель, видимо, тоже не ожидал подобного подхода. Он замер, как цапля перед неожиданно выскочившей лягушкой. Дважды моргнул.
– Прекратите паясничать, – прошипел немец. – С вами обращаются по-человечески. Но все может измениться.
Иван демонстративно потрогал снова начавшие кровоточить разбитые губы. По лицу немца пробежала судорога.
– Имя, фамилия, номер части! Звание! – Он грохнул по столу кулаком, приподнялся, резко наклонился вперед.
– Я просто журналист.
– Документы!
– Потерял в лесу.
– Имя, фамилия…
Иван замялся. Называть свои или выдумывать?
«Господи, чем я занимаюсь? Доктор все равно им рассказал!»
Но что-то толкало его изнутри, подзуживало ломать комедию до конца.
– Иван Лопухин. – Отказываться от своего имени не стоило.
«Немцы народ скрупулезный, все запишут, так, может быть, родня узнает, где могилка… – Иван поразился циничности этой своей мысли. – Один черт помирать».
– Звание! Номер части!
– Журналист! – гаркнул Иван. – Просто журналист! Я тут сказки собирал!
– И теперь мне их рассказываешь? – тихо спросил фон Визель, и тон его голоса Ивану совершенно не понравился.
Может быть, он нажал какую-то кнопку или был какой-то уговор, но в кабинет вошли два немца. Ивана грубо схватили, швырнули на пол, он попытался брыкнуть ногой, получил пинок под ребра и затих. Ему крепко стянули веревкой руки, усадили на стул, примотали к спинке.
Рядом оказался фон Визель.
– Последний раз спрашиваю. Звание и номер части. Кто дал приказ напасть на госпиталь? Куда ты тащил врача?
Иван молчал, пытаясь сообразить, что бы еще такого соврать…
Немец взял со стола стек, размахнулся и ударил Лопухина по лицу.
Такой острой боли Иван не ожидал. Видимо, палка попала по подсохшей ссадине. Лопухин засучил ногами, но сделать ничего не смог, только замычал глухо.
Немец замахнулся снова. Иван сжался, но удар пришелся не по лицу. Теперь фон Визель ударил по распухшему колену.
Лопухин заорал.
– Идиот, – прошипел немец, возвращаясь к столу.
Он в раздражении бросил стек на бордовую поверхность. Вытащил из ящика лист бумаги, вернулся к Ивану.
– Иван Лопухин, – прочитал фон Визель. – Был в нашем отряде политруком. Участвовал в ряде диверсионных акций. Принимал активное участие в разработке планов очередных диверсий. Занимался политической и агитационной работой среди простых солдат. Является приближенным генерала Болдина. – Он поднял взгляд. – Нам известно все.
– И чего тогда спрашивать? Если все известно…
– Зачем вам был нужен доктор Струбе?
– Значит, не все известно? – спросил Иван.
Немец схватился за стек.
– Зачем вам был нужен доктор Струбе?!
– Ну зачем еще нужны доктора? Как вас там… фон… – Мысли Лопухина путались. – Что вы идиотничаете, в самом деле? Зачем нужен доктор… Лечить!
– Кого?
– Раненых.
– Много?
– Чего?
– Раненых.
– Пошел ты…
Фон Визель снова ударил Ивана по колену. Потом еще раз. И еще…
Лопухин орал не переставая, но немец бил и бил.
– Зачем был нужен Струбе? Что он тебе рассказал?
– Ничего! Ничего! Ни-че-го-о-о-о!!! – кричал Иван, стараясь увести из-под удара поврежденное колено.
– Где сейчас Болдин?
– Не знаю!
– Куда ты вел доктора? Куда?
– Никуда! Не знаю!
Немец схватил Ивана за горло, сжал холодными пальцами кадык. Лопухин захрипел, задергался.
– Ты мне расскажешь все…
– Sie es erwurgen Sie, der ober-Leutnant,[9] – сказал кто-то из темноты.
Фон Визель замер. Иван видел перед собой его водянистые, змеиные глаза.
Затем руки, сжимавшие горло Лопухина, разжались. Фон Визель отошел, отряхиваясь и поправляя китель.
– Von ihm gibt es keinen Nutzen. Dennoch – der Galgen.[10]
– Ja, aber ich wollte mit ihm reden solange, bis er sich ins Stuck des Fleisches verwandeln wird.[11]
– Bitte. Er Ihren.[12]
Фон Визель забрал из стола какую-то папку и вышел.
Лопухин, тяжело дыша, ждал, когда успокоится колено, в которое, казалось, кто-то воткнул кусок
