пряталось где-то сзади, за шторами, за дверями, за ставнями. Пряталось, давило, душило! Сжимая скользкие от пота, горячие руки на горле у штурмбаннфюрера[11] Ягера, выполняющего особую миссию в этом ненавидимом им Триполи.
Дыхание со свистом вырывалось из перехваченного судорогой горла. «Как же я их всех ненавижу…»
И почудилось, вспыхнуло на внутренней поверхности глаз… Кровавый снег. Раскаленный пулемет. Люди, валящиеся на снег. Бесшумно…
Ягер расстегнул верхнюю пуговичку на кителе и судорожно вдохнул пыльный воздух. Приступ бешенства прошел, и теперь в теле чувствовалась особенная расслабленность, приятная после сумасшедшего напряжения. Как тогда, зимой…
Он распрямил спину, слегка помассировал сведенные мышцы рук. Минуту назад казалось, что именно этими руками он сжимает чье-то горло. Какого-нибудь араба или лучше – еврея. Или губернатора- макаронника… Прошло. Сейчас настала минута покоя. Минута расслабленности.
Снизу донесся обеспокоенный голос секретаря:
– Господин майор… Господин майор…
«Боится… – удовлетворенно подумал Людвиг. – Тоже мне, пруссак. Две зуботычины, и гонору как не бывало».
– Господин майор?.. – Голос секретаря выражал высшую степень обеспокоенности. Он и в самом деле боялся за Людвига. Случись что с бешеным координатором, с кого будут спрашивать?
– Да! – рявкнул Людвиг. – Я уже иду. Что там у вас?!
Он стремительным шагом преодолел последние ступеньки, на ходу застегивая китель.
– Разве это не может обождать?!
– Осмелюсь доложить… Никак нет… Дела… Они… Вы приказали… – Секретарь начал мямлить, чуть-чуть наклонившись вперед. Он был выше Ягера и всячески стремился этот факт скрыть, сутулился, наклонялся. Людвиг это знал, что не добавляло плюсов секретарю.
– Как вы стоите?! Мокрица! Немедленно встаньте как положено! Смирно!
Секретарь заткнулся и вытянулся в струнку. Теперь весь его богатырский рост был полностью на виду, и это доставляло ему тяжелейшие мучения.
Ягер удовлетворенно сел за стол. Небрежно махнул рукой в сторону открытого окна. Встающее солнце забросило свое щупальце внутрь. Плотные шторы были мгновенно закрыты, хлопнули ставни.
– Что там у тебя? – спросил Людвиг, небрежно отодвигая в сторону пустой графин с двумя стаканами, покрывшимися белесым налетом. Надо бы выбросить, но руки не доходят.
Секретарь метнулся к столу. Услужливо подсунул какие-то бумажки на подпись.
Ягер бегло просмотрел каждую. Мелькнули знакомые имена, даты, цифры. Но детально вникать не хотелось. Он царапнул бумагу своей подписью и нетерпеливо оттолкнул документы в руки секретаря.
– Что еще?
– В акватории порта совершил посадку гидроплан с пассажирами на борту. В их числе…
– Какой сегодня день? – Ягер вскочил.
– Среда… – не задумываясь отрапортовал секретарь.
Людвиг на мгновение обмяк, покачал опущенной головой.
Его губы искривила усмешка, от которой у некоторых допрашиваемых стыла кровь в жилах.
– Что ж ты молчал, животное?! Я же тебя расстреляю, если… – Людвиг говорил медленно и нежно, как с той проституткой. Он выдержал паузу, а затем заорал: – Машину мне! Быстро!
Штурмбаннфюрер СС Людвиг Ягер всегда считал себя неплохим актером.
8
«И склоняй крылья свои перед тем, кто следует за тобой из верующих И иди с ними»
Человек сидит на коврике. В тени. На голове белоснежная чалма. Одежда словно бы из чистого хлопка. Возможно, так оно и есть, этот человек наверняка может позволить себе такое. Он весь наполнен ветром, воздухом… Но не тем ветром, что дует из пустыни в полдень, грязным, желтовато-серым ветром, тяжелым и смертоносным. Нет. Белые одеяния этого человека наполнены легким, чистым воздухом, который веет над ручьем в оазисе. Прохладным… И дыхание этого ветра ощущают все вокруг. Как глоток воды, как свежесть листвы…
И поэтому слушать его собрались все, кто только мог.
Человек сидит на коврике. Посреди большого людского круга. Ветер разносит его слова далеко…
– … Те, кто приобрел зло и кого окружил грех, то они обитатели огня, они в нем вечно пребывают. А те, которые уверовали и творили благое, те обитатели рая, они в нем вечно пребывают…
– … Те, кому мы даровали писание, считают его достойным чтением, те веруют в него. А если кто не верует в него, те будут в убытке…
– … Свидетельствует Аллах, что нет божества, кроме него…
– …но мы остались одни, – голос хриплый, грудной. Человек сидит на коне.
Откуда взялся человек? Откуда конь? Да и какой прок человеку от коня? В пустыне-то… Верблюд – дело другое. А конь…
