Некоторое время генерал говорил исключительно матом.
Так умеют только генералы. Наверное, их учат этому на специальных генеральских курсах специальные лингвисты. Он ни разу не повторился и выдал несколько уникальных конструкций, а в паре мест даже угадал в рифму.
Морская свинка забилась в угол ящичка, бросив свой листик, и пережидала, пока над ней отгремит гром.
Выдохшись, Бельский икнул, схватил графин и стал пить воду прямо из горлышка. Струйки стекали на распущенный узел галстука, на воротник форменной рубахи…
– Это что за мудень? – спросил он, грохнув графин и ткнув пальцем в Хейти.
– Это не мудень. Это товарищ из Эстонии, – солидно поправил Сергей.
– Из Эстонии товарищ… – повторил генерал. – Чудно. И что мне с вами делать? Много народу вас видело, пока вы сюда рвались?
– Дежурный… Секретарь в приемной…
– Ладно, замнем пока. Кто внизу дежурил?
– Младший сержант, с усиками, молодой такой.
– Рюмин. Этот не настучит, слава богу. – Генерал позвонил секретарю и сказал, что занят. – Так что мне с вами делать?
– А посадите нас, товарищ генерал.
Бельский вздохнул. Поднялся, подошел к серванту, открыл один из ящиков, достал бутылку водки «Гжелка», тарелку с бутербродами, поставил на стол. Придвинул два кожаных кресла.
– Садитесь.
– Любимая водка Ельцина Бориса Николаича, – пояснил эстонцу Сергей, указывая на бутылку.
– Серьезно?
– А хрен его знает. Читал где-то… У него, по-моему, все было любимое, что ни налей.
– А вот наш президент пьет очень мало, – ностальгически сказал Хейти. Генерал по праву хозяина разлил водку в хрустальные фужеры и заметил:
– Вас бы стрелять надо, паскудников, а вы водку жрете у меня в кабинете. Ну, кто я после этого?
– Отец родной, товарищ генерал, – прочувствованно сказал Сергей.
Приключения последних дней были с ярко выраженным алкогольным уклоном, и сегодняшняя пьянка в гостях у начальника УВД тянула на удачное их завершение. И антураж-то каков: кожаные кресла, малахитовый письменный прибор, кондиционер шуршит…
– Значит, говоришь, посадить вас… Чудно. А мораль? – спросил генерал, чокаясь.
Сергей опрокинул фужер, сунул в рот бутерброд с какой-то колбасной пастой и пояснил, жадно жуя:
– Выигрываем день. Пока на Добровольского прознают, пока бумаги выправят нужные… Вы ж нас сразу не отдадите?
– Не отдам. Хотя почему не отдам? Я вообще как дурак тут сижу, не знаю ничего, как та обезьяна…
– Какая обезьяна?
– Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего не скажу. – Генерал снова налил. – Рассказывай всю историю. И не брехать, понял?!
Сергей уложился в остаток «Гжелки» и один разлив из новой бутылки, на сей раз «Золотого кольца». Генерал крутил головой, крякал и иногда переспрашивал.
– Только в книжках такое читал, – признался он. – Ну и что дальше?
– А дальше мы пришли сюда. Я решил, что хватит шифроваться по подвалам.
– Видишь, значит, в моем лице союзника? Чудно. А подумал ли ты, что мне не резон вешать вот сюда, – генерал похлопал себя по багровой шее, – взорванный НИИ и хрен знает сколько народу, которых вы там положили?
– Дело в том, товарищ генерал, что этот факт так и останется не установленным. Не станут же товарищи оттуда, – капитан выразительно посмотрел в потолок, – оглашать истинные причины взрыва и фамилии тех, кто там сидел? А официальные сотрудники института по ночам не работают.
– Оно так… И жалеть их всех вроде не с руки, если правда, что ты говоришь… – Бельский с усмешкой посмотрел на эстонца. – А у тебя, стало быть, в голове компьютер?
– Да не компьютер… – поправил Сергей. – Тем более он как водки выпьет, так на человека похож.
– А мы все так: как водки выпьем, только тогда на человека и похожи. – Бельский вздохнул, болтнул бутылкой и решительно разлил «Золотое кольцо».
– Посадить я вас посажу, хорошо. И даже не буду оформлять явку с повинной и все прочее – разберемся. Но дальше что? Придут ведь за вами, и с солидными бумагами.
– С какими? В чем мы виноваты?
– Взрыв НИИ.
– Доказательства?
