– Ты кто? – спросил Хейти.
Человек снова посмотрел на него и ничего не ответил.
Вместо него на вопрос откликнулся дед, что сидел справа.
– А это, малыш, твоя беда. Из-за него ты и попал в эту передрягу…
Хейти непонимающе посмотрел на деда.
– Программа, малыш… Программа…
Человек в сером плаще еще сильнее выпрямился.
– Мы так уже долго сидим. Я против него, он против меня. Смешная ситуация получается… – Дед замолчал, не закончив фразу.
– Почему смешная? – спросил Хейти. Дед пожал плечами:
– Понимаешь, то, что я разговариваю с тобой, это ведь ненормально… Сам, наверное, знаешь, чем это пахнет и как называется.
– Наверное, знаю…
– И он, – дед мотнул бородой в сторону человека в сером плаще, – тоже… Чем-то на меня похож. Единство и борьба противоположностей.
И дед хрипло засмеялся, закашлялся, а потом продолжил:
– Получается, как будто безумие борется с безумием. Шизофрения против шизофрении. Бред, правда?
Человек в сером никак не реагировал на этот диалог, просто сидел и смотрел. Безразлично, тускло, сдерживая внутри себя кипящую кислоту сумасшествия.
– Наверное, тебя и выбрали потому, – говорил и говорил дед, хотя Хейти уже, казалось, и не слушал его, вперившись взглядом в костлявую личину сидящего слева. – Потому что ты как бы предрасположен был. Голоса разные. Ты думал, что никто не знает, а вот нет… Оказалось…
Дед на мгновение словно бы захлебнулся словами, а потом продолжил:
– Тяжело мне, малыш, просто трудно. Давит. Один я его не удержу… Без тебя не удержу… Его прервала Программа:
– В вашу задачу входит получение информации. Объект – диск, – И снова, как заводная кукла. – В вашу задачу входит получение информации. Объект – диск. В вашу задачу входит получение информации. Объект – диск. В вашу задачу…
Каждое слово причиняло боль, каждое слово ломало дыхание, каждое слово вбивало гвозди в руки… Хейти закричал, кинулся вперед, переворачивая стол. Керосинка упала на пол, треснуло стекло. На миг стало темно, но потом жадные языки пламени взметнулись к потолку, освещая тесные, как в гробу, сырые стены!!!
Хейти дернулся, уперся руками в крышку, толкнул, напрягая все силы, чувствуя, как рвутся мышцы, лопаются от натуги сосуды…
И ощутил, как голова соскользнула с локтя и упала на нары Бум!
Сон стремительно потускнел, превратился в пошленькую фоновую картинку, потерял остроту и детали. Осталось только давяшее чувство тоски…
Сидя на другом конце нар, Слесарев хрипло распевал какую-то песенку.
Хейти отдышался, мотнул головой…
– Эй!
Слесарев растерянно кашлянул и замолчал. Потом повернулся к Хейти и пояснил для особо тупых:
– Пою вот… с
– Что за песня?
Вместо названия песни Сергей назвал группу, о которой Хейти никогда ранее не слышал.
– Название странное.
На это капитан почему-то обиделся и почему-то вспомнил Тыниса Мяги, расцвет популярности которого пришелся еще на советское время, да и то многие путали его с Юрием Антоновым.
Хейти вспомнил свой сон и, чтобы не слишком расстраивать капитана, пояснил:
– Я «Роллинг Стоунз» люблю.
Слесарев расстроился еще больше, и Хейти быстренько прикинулся спящим.
Капитан повздыхал, а затем, растянувшись на нарах, начал под нос бубнить что-то про белых тигров.
«Вот ведь послал бог сокамерника… – подумал Хейти, тщетно стараясь снова провалиться в сон. Алкоголь уже немного отпустил, и спать не слишком хотелось. – Надрался до белой горячки. Тигров считает! Как бы не кинулся… Нет, вроде не должен…»
Слесарев упомянул бегемотов и особо прыгучих овечек. Затем снова перешел на тигров.
«Загадочный аспект русской натуры… – Ничего умнее на ум не пришло. – А что он там пел про анархиста?»
Хейти сел.
