– А по этому… генералу из КГБ Зотов глубоко был завязан? – спросил Пашинский.
– Да нет, Ильич. Выезжал со мной на место, а так и не особенно в курсе был…
– Если не возражаешь, мы и в эту сторону проверим, – сказал Пашинский.
– Хорошо, Ильич. Тебе виднее. Удачи.
В дверь постучали, вошел мужичок лет сорока, в камуфляже и больших резиновых сапогах. Он с ужасом посмотрел вокруг и пролепетал срывающимся голосом:
– Лодочка моя…
Сергей с интересом уставился на мужика. Тот горько, прерывисто вздохнул и повторил:
– Лодочка…
– Вы к кому? – осведомился Сергей.
– Пятнадцатый, – сказал мужик, притопывая сапогами от страха. – Лодочку у-украли. Угнали. «Пелла- Фиорд».
– Чего? – не понял Сергей.
– «Пелла-Фиорд». П-пластиковая.
– Пятнадцатый дальше по коридору. – Сергей неопределенно махнул рукой. Мужик присел и скрылся за дверью.
«Трагикомедия, – подумал Сергей. – Ладно хоть настроение поднял. И еще эстонец дома обретается, не наделал бы чего. Он же как дитя малое, еще сожрет какую гадость или током ударится. Надо было предупредить, что в прихожей выключатель отваливается… Приду домой, а там труп. Мало мне трупов разных».
Странно, но почти никаких отрицательных эмоций Сергей не испытывал. Скажи ему кто-нибудь вчера, что Зотова убьют в собственном подъезде, а он будет сидеть и думать, чем накормить морскую свинью, Сергей бы обиделся. А так оно и есть. Поди ж ты, черствая я скотина… Несентиментальная свинья.
Он вздохнул, побродил по кабинету, пощелкал ногтем по Свинтусовой банке. Что-то напоминает эта банка. Что-то такое эстонец говорил.
Цилиндр?
Точно, цилиндр.
Что там у него за цилиндр в башке засел? ЦилиндрЛюпин… Сумасшедший дом, вот что. Мания преследования, или это по-другому называется?
Черт с ними со всеми. Сергей снова сел и решительно набрал номер начальника отделения.
– Слушаю. Глазычев.
– Товарищ подполковник, Слесарев.
– Что такое?
– Я все с бульдозером своим. Есть наметки, съезжу за город, в Матушкино… Машину бы мне на денек.
– Без водителя? – устало спросил Глазычев.
– Я ж сам рулю.
– Ну давай. Развейся. В гараже скажи, я разрешил… Хотя ладно, сейчас сам позвоню.
Сергей собирался долго и тщательно. Сходил в туалет, чтобы не возникало несвоевременных позывов, проверил обойму, взял у экспертов мощный японский фонарик. Подумал и прихватил складной нож, а также монографию о НИИ люпина.
В гараже ворчливый тип по фамилии Слабоус сунул Сергею ключи от бежевой «семерки», ворча под нос что-то насчет тех, «которые ездиют, бензин палят, а помыть машину или потом ее делать – руки не так заточены…». Сергей не стал комментировать это высказывание и быстренько выехал со двора.
В салоне пахло блевотиной и цитрусовым освежителем воздуха – кого-то тут не так давно везли, поймали, видать. Или кто-то из коллег вечером перебрал и стал метать харчи прямо в машине. Сергей открыл окно (стекло опустилось только наполовину и застряло) и, обогнав троллейбус, поехал по Космонавта Леонова к объездной.
Спустя три квартала он подрезал такси и тут же был остановлен бдительным гаишником в чине старшего сержанта.
– Старший сержант Белкин.
– Капитан Слесарев. – Сергей коротко взмахнул удостоверением. – Спешу. – Аккуратнее, товарищ капитан, – Сержант козырнул. Сергей отъехал, вспоминая недавний рассказ Зотова – покойного, мертвого, застреленного Зотова – о том, как старлея из пятнадцатого отделения остановили вечером поддатого на собственной «Ауди», а удостоверение тот забыл и полез совать в морду гаишнику. В итоге старлея посадили в мойку, машину наутро нашли с разбитыми стеклами, а происшествие гаишники свалили на малолетних хулиганов.
К НИИ люпина он решил на этот раз не подъезжать. Машину оставил на автозаправке, попросив дежурную в будочке присмотреть, а сам отправился к институту пешком и с черного, так сказать, хода.
С тыла подходы к НИИ заросли мелкими елками, через которые Сергею пришлось буквально продираться. То и дело попадались ржавые консервные банки, на ветках висели презервативы и прочий мусор, который так любит накапливаться в подобных местах. Наконец Сергей пробрался сквозь елочные заграждения и очутился перед древнего вида забором. Из-под штукатурки и краски проглядывала кирпичная кладка, там и сям пестрели похабные надписи и соответствующие рисунки. Тут же кто-то в припадке глубоко
