– Слушаюсь, товарищ полковой комиссар...
Продуктов и боеприпасов оказалось негусто.
Полупустой диск «суоми», по три винтовочных обоймы у красноармейцев, две у политрука. Ручной пулемет – пустой, и Станислав Федорович после недолгих размышлений велел его выбросить. Младшие командиры имели при себе пистолеты Коровина. У Воскобойникова – «браунинг», подаренный Мехлисом.
С едой было не лучше: сухари, плитка шоколада, в вещмешке у одного из красноармейцев две банки мясных консервов.
– Завтра попробуем кого-нибудь подстрелить, – решил Воскобойников. – Охотники есть? Ворошиловские стрелки?
Ворошиловскими стрелками оказались все, охотниками – никто, хотя Воскобойников отчего-то надеялся на Каримова. Тот сидел тихонько, баюкал на руках «суоми» и что-то вроде как напевал себе под нос.
Вот и война. Наверное, и Каримов про войну пел. Станислав Федорович не стал спрашивать.
11
На берегу реки, над стылой водой в промоине, из которой торчали черные палки подтопленных кустов, сидел человек. В какой-то невообразимой меховой кухлянке, с непокрытой головой, над которой едва заметно курился парок.
В руках у человека был большой жестяной чайник с кривым носиком, и человек наполнял его водой, окунув в реку. Рядом, на снегу, лежала винтовка – древняя верная «мосинка», какими пользовались с равным успехом и наши, и финны. Но это был, несомненно, финн. Нечего тут делать нашему, да еще в такой странной одежде.
Охотник?
Ополченец?
Раздумывать было некогда, и Воскобойников аккуратно поднял пистолет, прицелившись в затылок финну. Тот уже начал подниматься, вынимая из воды тяжелый, наполненный под завязку чайник, и Станислав Федорович нажал на спусковой крючок, плавно, словно на стрельбище.
Выстрел щелкнул неожиданно тихо, словно задавленный окутавшим всё вокруг снегом и прижатый к земле сизым холодным небом. Финн покачнулся, уронил в промоину булькнувший чайник, потом сам повалился туда ничком. Воскобойников выскочил из своего укрытия и бросился к упавшему, отшвырнул в сторону винтовку, ухватил тело за полу меховой кухлянки и выволок на берег.
Под кустом обнаружился небольшой кожаный мешок с завязанной ремешком горловиной. Воскобойников убедился, что финн мертв, и принялся разбираться с трофеями.
Улов оказался знатный: твердое вяленое мясо, нарезанное полосками и завернутое в тряпицу, половина краюхи хлеба, несколько сушеных рыбин, мешочек с чаем, пахнувшим травами, баночка с каким-то жиром – то ли для еды, то ли мазь против мороза, кресало, коробочка с нитками и иголками, рыболовными крючками, самодельная трубка, кисет с табаком... Хозяйственный был мужик, ничего не скажешь.
И россыпь винтовочных патронов, которые Воскобойников тут же пересчитал. Сорок три.
И большая, на литр, фляга в матерчатом чехле. Воскобойников отвернул крышку и нюхнул – в нос ударило крепкой сивухой. Самогон.
Он на секунду замешкался перед тем, как обшарить карманы мертвеца, – всё же неприятно, но потом пробормотал себе под нос что-то злое и попытался расстегнуть мокрую кухлянку. Она на глазах покрывалась ледяной корочкой, и Воскобойников провозился довольно долго, что показалось особенно обидным, так как в карманах он ничего не нашел. А это еще что? На груди кухлянки, слева, был нарисован чем-то бурым (кровью? суриком?) странный значок – что-то вроде разветвленных оленьих рогов.
– Что такое, товарищ полковой комиссар? Почему стреляли?
Воскобойников с негодованием обернулся: увлекся обыском, не заметил, как подошли, а если бы щюцкоровец? Но это был один из младших командиров, командир отделения Чибисов.
– Винтовку возьми, комод. И мешок, там полезного до хрена.
– А мы, товарищ полковой комиссар, дот наши, – гордо сказал Чибисов, подхватывая мешок.
– Что? – спросил Воскобойников, вставая с колена и отряхивая снег. – Что нашли?
– Дот, финский.
– Пустой, что ли?
– Да нет, не пустой. Самые настоящие финны там сидят, товарищ полковой комиссар. Вот, за вами прибежал...
– Черт... Далеконько же мы забрались, если так. Выстрел далеко был слышен?
– Нет, я услыхал, уже когда бежал, там, в доте, вряд ли.
– Так. Хорошо, идем, посмотрим на ваш дот. – Станислав Федорович в последний раз оглянулся на мертвого финна, лежавшего разбросав руки, и поспешил за Чибисовым.
Небольшая команда Воскобойникова залегла среди низеньких елей так, что со стороны дота засыпанных снегом красноармейцев никак нельзя было заметить, а вот сам дот был виден как на ладони. Это оказался один из старых бетонно-каменных казематов, предок более поздних дорогих «миллионеров», один кубометр строительства которых обходился Финляндии в сто марок. Установлен он был в безусловно удачном месте – прикрывал большую плоскую лощину, практически безлесную, которая спускалась далее к реке. Посередине лощину перекрывали заваленные снегом проволочные заграждения.
– Как думаете, товарищ полковой комиссар, чего они тут? – неопределенно спросил политрук, когда Воскобойников подполз к нему, стараясь не задеть еловые лапы и не обрушить снежные шапки. До дота – метров сто, еще услышат или увидят...
