– Спасибо, – ответил Алекс, не оборачиваясь.
Он уже подходил к двери, когда впереди что-то бухнуло и гулко рявкнула сирена. Еще раз… И еще… И еще… Тревога.
Мимо, словно миниатюрный танк, пронесся Япончик. Пронесся и скрылся в неприметной нише, которая открылась при его приближении. Алекс нырнул туда же…
Япончик уже включился в систему охраны. Что-то делал, полностью отрешившись от реальности. Алекс знал, что едва заметные шевеления пальцев Япончика, повороты головы под шлемом и невнятные голосовые команды означают многое: готовность устройств уничтожения, быстрое переключение следящих устройств, молниеносную работу анализаторов. Дом готов был защищать Япончика всеми возможными способами.
Вдруг Япончик расслабился и жестом указал Алексу на второй шлем.
– Надень шлем. Ты его знаешь?
Алекс нацепил на голову шлем и, поморщившись от неприятного покалывания в висках, вздрогнул. С трудом сдержал позыв замолотить по воздуху руками. Он висел над четвертым пролетом лестницы, на высоте нескольких метров. Точнее, висел не он, а камера слежения, но шлем воздействовал на подкорку, и ощущение полета было полным. Странно, Алекс никогда не думал, что живет не в своем времени, он знал, что рожден в этом мире и для этого мира, но привыкнуть к виртуальности не мог. Это, кажется, называлось синдромом виртуального отторжения. Синдром не лечился, и Алекс смирился с мыслью, что может проводить в виртуальном пространстве только считанные минуты. Вот и сейчас он никак не мог сконцентрироваться на том, что видит.
– Не напрягайся, – словно сквозь вату донесся голос Япончика. – Я возьму контроль на себя.
– Валяй. Только быстро.
Картинка улучшилась, голове полегчало. И Алекс увидел на лестнице маленького седенького старикашку, что не так давно копошился в мусорном баке. Старикашка лежал, неправильно подогнув ноги, лицом вниз. Под ним медленно расплывалась темно-красная лужа.
– Я его не знаю. Этот бродяга лазил по бакам, когда я зашел к тебе.
– Бродяга? Бродяга не поднялся бы выше первого пролета. Если бы вообще вошел внутрь.
– Да, пожалуй…
– Тогда давай посмотрим, что он из себя представляет. Сколько времени можешь сидеть в пространстве?
– Минут семь. Или чуть меньше.
– Этого хватит… – уверенно произнес Япончик. – Сейчас ты пристегнут ко мне. В самостоятельное плавание я тебя не пущу, так что придется тебе побывать в разных местах вместе со мной… Если станет плохо, сдерни шлем.
После, уже дома, Алекс не раз пытался вспомнить, что произошло и что он чувствовал, где был… Память предлагала только застывшие статические картинки, не способные передать ни чувств, ни информации. Невозможно было по памяти воссоздать то чувство, когда ты находишься везде и нигде. Ты есть человеческая единица под идентификатором «Алекс», ты есть маленький чип в платах памяти без всяких идентификаторов, ты есть передвижная видеоцифровая камера под потолком, ты есть маленький механический жучок, ты – это сотня механических жучков, что выползли из стен, чтобы обследовать труп, лежащий на ступеньках. Каждый знает, что он должен делать, каждый передает информацию. Ты передаешь информацию себе и через себя. Ты сеть, ты программа, ты разум, ты сигнал… Ты все это, ты что-то большее, и ты ничто… Круговерть атомов, электронов в трубке неработающего монитора, линии произвольных синусоид… Ты есть, ты Алекс, но все меняется, и ты – маленький электрон, несущийся сломя голову по указанию магнитного поля… Личность, щелчок, ячейка, щелчок…
Алекс сорвал шлем. В глазах было темно, руки свело судорогой, сердце работало на повышенных оборотах, каждая пора выделяла максимальное количество пота. Япончик в своем кресле хмыкнул. Алексу страстно захотелось убить его.
– Япончик! Что будет, если ты умрешь в виртуальности? А?
Япончик слегка повернул голову в сторону Алекса. Некоторое время молчал, и Алекс понял, что он смотрит на него через какое-нибудь следящее устройство в углу или под потолком, смотрит бесчисленными глазами кибержучков, притаившихся в стенах. Алексу снова стало плохо.
– Еще никто не умирал в виртуальности. – Ответ Япончика прозвучал глухо.
– Никто?
– Надень шлем, я приготовил тебе сводку. Это недолго.
– Зачем тебе это все, Костя? – спросил Алекс.
Япончик помолчал, а затем спросил:
– Откуда ты знаешь мое имя?
– Я много чего знаю. Но это не так важно. Зачем тебе это все?.. – Алекс обвел взглядом комнату, аппаратуру.
– Для виртуальности.
– А виртуальность?
– Когда ты глушишь боль взгонкой из кокаина, ты задаешься этим вопросом? Зачем тебе кок? Нет, я уверен, что не задаешься. Он тебе нужен. Чтобы почувствовать свободу, вернуть угасающую жизнь в отвыкшее жить тело… Чтобы унять боль очередной ломки. Ты знаешь, что очень трудно жить в мире, которому лет сто назад надо было бы умереть. Очень трудно смотреть на разлагающуюся плоть общества и знать, что так будет всегда. Мне иногда кажется, что я нахожусь в психушке. Причем без шансов быть излеченным, потому что врачи такие же безумцы, как и больные. Но я стараюсь, очень стараюсь найти выход из этого заключения… И он здесь. – Япончик протянул руку в сторону аппаратуры. – И здесь. –
