– Рисунок замечательный, – сказала Рейчел. – Получилось красиво, но что гораздо важнее, безошибочно угадывается характер человека. Несколькими линиями сказано все.
– Может быть, мне следовало бы стать писателем? – усмехнулся он.
– Может быть, тебе следовало бы стать писателем. Я хочу еще выпить.
Они дружно рассмеялись, словно ничего и не было.
– Что хотела Тэсса?
– Она получила предложение на покупку моей квартиры. Очень выгодное. Хотела узнать, соглашаться ей или нет.
Рейчел молчала.
Он ничего не добавил и погрузился в размышления.
Она ясно видела, что происходит; точно так же, как и он проник в ее состояние, рисуя портрет. Если они намерены соединить свои судьбы, то любые важные решения вроде продажи квартиры должны бы быть в известной мере совместными. «Достигли ли наши отношения этой отметки?» – спрашивал он себя в этот момент.
– Собираешься продавать ее?
– Собирался.
– Почему?
Чарльз хранил молчание. Ведь ответ: «Слишком много воспоминаний» – мог бы быть истолкован двояко. Теперь, после той размолвки, он решил вести себя осмотрительнее по отношению к ней. Не то чтобы все время он опасался что-то разрушить, просто осознавал, что Рейчел способна вспылить – для нее слова чреваты последствиями, которые нужно как-то пытаться предвидеть. Но мысль эта, похоже, не понравилась ему, потому что он ответил:
– Слишком много воспоминаний. Я думал, что, может быть, подальше от центра…
– Там уже есть и наши воспоминания, – сказала Рейчел. – Наша первая ночь. Гадание. Твоя спальня… Это не то, что я бы хотела забыть.
– И я тоже, – мягко проговорил он. – Поэтому и ответил Тэссе: «Нет».
– Правда? – просветлела Рейчел.
Она полюбила эту квартиру. И вполне может жить в ней, несмотря на то что туда долго добираться от ее работы. Рейчел ничего не имеет против воспоминаний о Розе. Неким таинственным образом она чувствует, что Роза стала ее духовной союзницей, а не соперницей.
– Да. Настроение у Тэссы, прямо скажем, не взлетело резко вверх, как иногда выражаются англичане.
– Что ж, риэлторы всегда хотят поскорее оформить продажу, положить в карман комиссионные и заняться следующей сделкой. Это нормально.
– Она получила бы пять процентов от запрашиваемой цены, – проговорил он.
Он защищает Тэссу, причем вполне обоснованно.
– Бедная Тэсса, – сказала Рейчел, заставляя себя быть справедливой. – Ведь ей в самом деле нужны деньги.
– Вряд ли такая уж бедная. Она получает большой процент за тот дом в Хэмптоне.
– Правда?! Это будут неплохие комиссионные.
– И ей удалось заключить еще ряд договоров на сумму в несколько миллионов. Друзья Синклеров сбегаются к ней со всех сторон, насколько я знаю.
– Боже мой, это невероятно! – воскликнула Рейчел. – А я-то считала Тэссу совершенно беспомощной жертвой обстоятельств, которая неминуемо пропадет без чьей-то поддержки.
– Да, – усмехнулся Чарльз, – англичан вполне устраивает, когда о них так думают. Но стоит только их делам принять нежелательный оборот, как у них тут же проявляются качества их буйных исторических предков: викингов, кельтов, саксов, норманнов, англов. Внешняя оболочка британской цивилизации очень тонка, но поддерживается в хорошем состоянии. А в душе все они грабители, пираты, морские разбойники. Достаточно взглянуть на их футбольных болельщиков, подогретых vino ради veritas.[19]
Им принесли еще две рюмки пастиса. Разговор о Тэссе был завершен. Теперь им хотелось говорить о том, что предстоит.
– Итак, скажите-ка мне, Чарльз Форд, что нас ожидает дальше?
– Возвращаемся на яхту.
В голосе его она явственно различила желание. Рейчел, ощутив в себе прилив чувств, встала и улыбнулась ему в ответ.
42
На глубине тридцати футов они держали за руку статую Христа.
Минувшей ночью близость опять соединила их… ласки Чарльза были столь чарующе-нежными, что Рейчел готова была умереть, растворившись в прелести этих мгновений, если бы не знала, что в следующий раз все будет еще лучше.
Утром они проснулись и обнаружили, что стоят на якоре в заливе у подножия отвесных скал. За завтраком Чарльз держал в тайне то, что им предстояло, заставляя Рейчел гадать и томиться в
