Они жили в доме 21 по Уорвик-роуд, когда Кроули однажды вечером последовал за Роуз в гостиную, которая находилась в цокольном этаже дома. Роуз спустилась туда под предлогом, что хочет закрыть двери дома на ночь. Кроули видел, как за считанные секунды она успела подойти к буфету, достать бутылку шотландского виски, сделать большой глоток, выпить довольно значительную часть содержимого и поставить бутылку на место. Её движения были настолько быстрыми, что Кроули назвал их «актом престидижитации».
Кроули обсудил ситуацию с Джеральдом Келли, Оскаром Экенштайном и семейным доктором. Все трое пришли к общему выводу. Было бы неплохо, если бы Кроули на время ушёл от Роуз с условием, что вернётся лишь тогда, когда она перестанет пить. Кроули по-прежнему утверждал, что любит Роуз, и, возможно, был искренен. В своей пусть эгоцентрической манере он действительно любил её. 28 апреля Кроули уехал в Париж, где поселился в «Отель де Блуа» на улице Вавен, 50 в Латинском квартале. Здесь он будет останавливаться в течение ряда следующих лет, приезжая в Париж.
В тот год это был не единственный его отъезд из Лондона. Кроули вёл странствующий образ жизни. Обосновавшись в Лондоне, он, тем не менее, постоянно перемещался из одного места в другое, то наведываясь в Болес-кин, то отправляясь в Истбурн, а то уезжая в Париж.
В Париже Кроули начал писать новеллы. В основном это были мрачные рассказы, но причина их мрачности заключалась не в настроении Кроули. Эксцентричные, жуткие, леденящие кровь истории были в те времена популярным жанром, так что, возможно, Кроули интересовало, сможет ли он, при том что поэзия не приносила ему ни гроша, заработать что-нибудь беллетристикой. Популярные журналы платили неплохие деньги за такой литературный материал. Судя по всему, Кроули не очень широко распространял свои новые произведения или, если это не так, они были недостаточно хороши, чтобы победить в конкурентной борьбе. Хотя, разумеется, они читались редакторами журналов. Между тем известность Кроули в определённых кругах Лондона росла. Благодаря тому что он набирал учеников, его имя начинало звучать повсюду. Так же быстро росла его репутация «безнравственного» человека, несомненно усиленная славой дамского угодника. Для известности были и другие причины: он обладал харизмой, был (когда хотел) обаятельным человеком, прекрасным собеседником и, помимо всего прочего, относился к столь любимым британцами эксцентричным натурам.
Рассказы Кроули соответствовали законам жанра. Новелла «Охотник за душами» повествовала о безумном враче, который отравил своего пациента, засвидетельствовал его смерть, замуровал его тело в парижскую мостовую и препарировал его мозг, чтобы обнаружить душу. Кроули отмечал, что это была «хорошая рождественская идея». В рассказе «Рак» знаменитый художник думает, что болен раком горла. Его доктор ставит ему диагноз «неврастения» и советует отправиться в автомобильное путешествие по Пиренеям. Когда же они вдвоём едут в горы, доктор прямо там перерезает пациенту горло. В рассказе «Сон Цирцеи» главный герой спасает молодую девушку оттирании, которой она подвергается со стороны своей матери: здесь очевидна параллель со «спасением» Роуз посредством женитьбы на ней.
Париж вскоре наскучил Кроули, и он отправился в Венецию. Венеция тоже не доставила ему радости, и он вернулся в Париж, не переставая всё это время писать рассказы. В Париже он получил письмо от его преподобия мистера Келли, в котором сообщалось, что теперь он может вернуться в Англию. Кроули вернулся, и они с Роуз на две недели отправились в Сэндвич. Было очевидно, что дела Роуз стали ещё хуже. Она исчезала на рассвете и к завтраку являлась совершенно пьяной.
Положение Роуз было безнадёжным, и в первую неделю июля Кроули снова отбыл в Париж. Он ехал в сопровождении своего очередного, только что появившегося ученика. В будущем им предстояло в течение многих лет оказывать влияние друг на друга.
В ноябре 1906 года умер Уильям Стюарт Росс (он же Саладин), главный редактор Agnostic Journal. На его похоронах Фуллер повстречался с двадцатитрёхлетним молодым человеком еврейского происхождения по имени Виктор Бенджамин Нойбург, который только что поступил в кембриджский Тринити-колледж с целью изучения языков и читал кое-что из поэзии Кроули. Они разговорились и познакомились.
Подобно Кроули, Нойбург бунтовал против своих родителей и в детстве страдал от их притеснений. Мать обожала его, и, хотя ребёнком он был горячо любим, тем не менее считал своих родителей лишёнными воображения и в интеллектуальном смысле приземлёнными людьми. Кроме того, они были очень религиозными и верили, что не следует стремиться к счастью, потому что это неугодно Богу, которого они представляли мстительным тираном. Когда Нойбург оказался в Кембридже и обнаружил, что в мире есть и другие люди, мыслившие так же, как он, он почувствовал себя свободным. Поскольку Нойбург сочинял стихи, он начал рассылать их по редакциям периодических изданий. Росс напечатал одно из стихотворений в своем журнале в сопровождении критической статьи. Потом ещё одно появилось в Freethinker. Начало j литературной карьере Нойбурга было положено.
Фуллер рассказал о Нойбурге Кроули. Согласно дневниковым записям Кроули, его первая встреча с Нойбургом произошла в Кембридже 27 февраля 1907 года, когда Кроули, по своему обыкновению без предупреждения, явился домой к Нойбургу в Тринити-колледж, объявив ему, что случайно прочёл какие-то из стихотворений Нойбурга, с очевидностью свидетельствующие, по его мнению, о том, что их автор имеет опыт астральных путешествий.
Поездка в Кембридж была предпринята не специально для того, чтобы познакомиться с Нойбургом. В Кембридже Кроули бывал часто. Ему нравилась атмосфера этого города, здесь он ощущал некоторую ностальгию и, приезжая, прочёсывал улицы и колледжи в поисках магических учеников и последователей. Возможно, он также не упускал возможности завести себе на время одного-двух любовников среди студентов или девушек, работавших в барах и магазинах.
В течение следующих дней Кроули и Нойбург встречались несколько раз, а 1 марта отправились на студенческую дискуссию, в которой Кроули принял участие. Кроули обнаружил, что молодой человек неряшлив, равнодушен к своему внешнему виду, несколько грязен по причине нерегулярного мытья, что у него плохо пахнет изо рта, а также что он нервный, легко возбудимый, начитанный, остроумный и добродушный. Кроме того, он оказался агностиком, вегетарианцем и мистиком. У него были ярко выраженные еврейские черты: большая голова, тёмно-русые волосы, тёмные, слегка прикрытые глаза и очень толстые губы, которые, как писал Кроули, были «в три раза больше, чем им бы следовало быть, и эти губы, как будто сотворенные в последний момент, впопыхах, разражались самым необыкновенным смехом, какой мне когда-либо доводилось видеть». Этот приводящий в замешательство, почти грубый смех был описан Джин Овертон Фуллер, другом и биографом Нойбурга, как «не имеющее вариаций гоготанье на одной и той же высокой ноте».
Однако Кроули увидел в Нойбурге что-то ещё. Молодой человек был одарён магическими способностями и восприимчив к оккультным наукам. Покинув Кембридж 3 мая, Кроули коротко записал в дневнике: «Вернулся в город — так закончилось моё Первое Миссионерское Путешествие». Он нашёл нового подававшего надежды ученика.
Одно связанное с Нойбургом обстоятельство приводило Кроули в восторг. Его новый друг уже обладал некоторым опытом ясновидения и занятий спиритизмом.
Каким бы наивным ни был Нойбург, какую бы потрёпанную одежду он ни носил, но он был уже заинтересован магией, и вскоре Кроули уже знал, что в лице Нойбурга он имеет не только преданного последователя, но человека, которого он может ввести в свою религию и который примет его в качестве своего наставника. Притом не только в смысле учительства.
Что же касается Нойбурга, то он был заворожён эзотерическими вопросами, страстно желал учиться и знал всё о Тайных Учителях и наставниках. И вот в лице Кроули он встретил одного из них во плоти, причём такого, который был готов взять его в ученики. Кроули воплощал собой всё, о чём тайно мечтал Нойбург. Это был и мудрец, и гуру, и святой наставник, за которым он, скромный студент, мог последовать. Почти не вызывает сомнений тот факт, что за эти несколько мартовских дней Нойбург влюбился в Кроули, как в мага и как в человека одновременно.
В 1935 году Нойбург рассказывал Джин Овертон Фуллер о том, каким ему виделся Кроули в первые дни их знакомства. В биографии Нойбурга она писала: «Он простыми словами описывал мне Кроули таким, каким видел его в юности: его внешность, его походка и манера держать себя, величественная и имевшая в себе что-то, львиное, черты его лица, его широкий лоб. 'Я подумал, что он дворянин, — говорил Нойбург, — я полагаю, вы подумали бы то же самое'». И в самом деле, Кроули был привлекательной фигурой. На людях он рисовался и сразу производил впечатление. В процессе работы над биографией Нойбурга Джин Овертон Фуллер разговаривала с Джеральдом Келли, который сказал: «В первое время нашего общения с ним
