Однако, скорее, выражение лица Лайзы, чем ее слова, сообщили Марджори Донахью то, что она хотела знать.
Теперь было самое время поговорить о пустяках, прежде чем продолжится телефонный марафон, и все новые и новые контингента! войск будут вводиться в бой.
– Ладно, хорошо, Лайза… Теперь скажите мне, что. вы думаете об этом сердце Палм-Бич? – Она взметнула костлявой рукой, обводя все окружающее – бассейн, клуб, находившихся в клубе людей.
Лайзу, у которой голова была занята приятными видениями огненных потоков и кусков горящей серы, обрушивающихся на ее врагов, этот вопрос застал на какое-то время врасплох.
– Мне кажется, эти картины очень интересны, – смогла она наконец произнести.
– Считается, что это Гойя. Ну, знаете, его черный период. Они удивительно мрачны, не правда ли? Когда он писал их, разум его уже совершенно замутился. Мне нравится упадническое искусство, а вам? Разумеется, все это подделки. Кажется, все, что я приобретаю, в конце концов оказывается подделкой. Один из недостатков обладания громадным состоянием. Не то что бы меня особенно огорчало. На самом деле это даже забавно. Недавно я продала картину Ренуара, которая мне не нравилась, и она оказалась подлинником. Целые две недели я была словно на седьмом небе. Никогда бы не получила от этого такого заряда, если бы всегда не была готова к худшему.
Лайза рассмеялась этой веселой бесшабашности и в то же время испытала трепет при мысли о безграничном богатстве, которое делает такое возможным. Она и не думала, что Марджори Донахью может предстать с подобной стороны. Старушка была грозной, но, похоже, и забавной тоже.
– Боюсь, я никогда не могла себе позволить купить картину. – Лайза произнесла это так, что в ее интонации не чувствовалось ни малейшего оттенка жалости к себе.
– Ax, Лайза. Когда мне было столько же лет, сколько вам, я тоже не покупала картин. Позвольте мне сказать вам одну вещь и запомните мои слова… Вы будете, будете их покупать.
Это показалось Лайзе одновременно и предсказанием, и обещанием.
Было ясно, что аудиенция заканчивается, чего нельзя было сказать об отношениях.
– Как бы то ни было, Лайза, мне было очень приятно с вами познакомиться, иного я и не ждала от нашей встречи. Но я еще кое-что припомнила. Я хотела вас спросить, не хотите ли вы пойти со всей моей компанией на премьеру новой пьесы Нила Саймона в театр «Поинсиана»? После премьеры все мы идем ужинать в «Каприччио». Коктейль ровно в шесть тридцать у меня дома. Ничего такого роскошного.
Вот то, что требовалось. Пропуск в рай. Многократная виза в святая святых Палм-Бич. Лайзе и не нужно было спрашивать, где это. Она могла бы дойти туда вслепую. Однако она испытала нечто близкое к отчаянию, услышав слова «ничего такого роскошного». Она уже раз попалась на такую удочку. Где, черт побери, в Палм-Бич можно одолжить тиару?
Глава 12
Это была всего вторая встреча с Верноном Блэссом, но Лайза уже почувствовала к нему интерес. Первую встречу на обеде у Донахью нельзя было назвать успешной. За холодным мадрасским супом он бессовестно разглядывал ее, почти не утруждая себя ответами при ее попытках завязать разговор. Когда подали отварного морского окуня, он сделал ей откровенное предложение с деликатностью нью-йоркского таксиста. Услышав высокомерный и презрительный отказ, от выждал некоторое время и засунул руку ей между ног – в тот момент, когда они готовились приступить к апельсиновому шербету. Лайза была потрясена не столько его поведением, сколько самим фактом, что обладающий безупречной репутацией в обществе обитателей Палм-Бич, которому уже стукнул семьдесят один год, может так низко пасть. Однако, по более здравом размышлении, она пришла к выводу, что все это не так уж и странно. Джо Энн Дьюк Бобби Стэнсфилд и теперь этот Вернон Блэсс. Все начинало выглядеть так, будто те советы, которые давала ей мать, вряд ли можно было отнести к в высшей мере полезным. Она восхитила Блэсса и, между прочим, хозяйку дома своей более чем серьезной реакцией. Не долго думая, она вылила свое охлажденное желе ему на брюки. На несколько счастливых секунд желе прилипло к его безукоризненным синим брюкам в районе ширинки, как бы символически остужая своим ледяным холодом его неуместный пыл.
С того самого момента его отношение к ней коренным образом изменилось. Он больше не видел в ней дешевый и аппетитный фрукт, завезенный с другого берега, и способный в какой-то степени уменьшить одолевавший его постоянный зуд. У девушки был характер в придачу к этому опасно притягательному телу, которое так взволновало его. И, очевидно, по какой-то причине у нее имелись чрезвычайно могущественные друзья. Тем временем, пока он пытался счистить. липкий десерт со своих брюк, на него, используя в качестве оружия юмор и насмешку, напустилась Марджори Дюпон Донахью:
– Лайза Старр, теперь я знаю, почему вам досталось это замечательное имя, – громко проговорила она через стол так, чтобы всем присутствовавшим в переполненном зале ресторана «Каприччио» было смешно. – Я уже столько лет говорила тебе, Вернон, что тебе надо сделать операцию на предстательной железе. Если бы ему вырезали эту проклятую штуку, он не совал бы руки куда не следует.
Вернон присоединился к всеобщему хохоту над собой. Отчасти он поступил так чисто инстинктивно, так как привык смеяться над любыми шутками Марджори, отчасти по иной причине. Всю жизнь он был задирой. Этому научил его в высшей мере преуспевший отец. Богатый и избалованный, Вернон был классическим примером испорченного единственного ребенка в семье, и годы, прошедшие с тех пор, ничуть не изменили его. Большинство людей, которые были ему нужны, он покупал, а тех, кто был ему не нужен, или кого он не мог купить, Вернон избегал. Отпор такой девушки, как Лайза, осмелившейся противиться ему, серьезно рискуя своим положением в обществе, произвел на него в высшей степени освежающее воздействие. Весь остаток вечера он изливал на нее свое отнюдь немалое обаяние и, в конце концов, был прощен.
На протяжении нескольких дней после этого ужина Вернон ничего не мог поделать с собой и все время думал об этой девушке. Мысли о ней так захватили его, что он позвонил Марджори Донахью и попросил организовать ему еще одну встречу с ее молодой подругой.
И вот эта встреча состоялась.
В принадлежавшей семье Донахью ложе на трибунах Поло-клуба рекой лился пиммс, и общая атмосфера вполне соответствовала этому игристому и красочному напитку.
Лайза от всей души веселилась, это и в самом деле было отдыхом. Прошедшие четыре месяца дались ей нелегко. Растить ребенка на диете и ненависти – это не делает жизнь счастливой. И все же за это время у нее случались радостные моменты, и все они были связаны с Марджори Донахью. Со времени их знакомства в Купально-теннисном клубе Лайза ракетой взлетела на небосклон местного общества, и теперь, как майор Том из известного шлягера, она почти полностью потеряла связь с наземной службой управления полетами.
