– Что-то в этом роде.
– Она никогда не говорила ничего подобного, – ответил мистер Уэстон.
– Был один такой звонок, – сказала его жена.
– Да?
Мистер Уэстон вжался в кресло и начал беспомощно переводить взгляд с одной женщины на другую, словно совсем не понимал, что происходит.
– Дженни упоминала один звонок, – пояснила миссис Уэстон. – Не то чтобы он был неприятным, но он показался ей немного странным. Но больше такое не повторялось, насколько мне известно. Просто ей вспомнился этот звонок, когда я разговаривала с ней.
– Кто ей звонил?
– Полиция, конечно, – уставилась на нее миссис Уэстон. – Сказали, что проверяют, как охраняется дом. Но вопросы задавали смешные, и она решила, что тут что-то неладно.
– Дженни говорила вам, как звали того полицейского?
– Нет.
– Мужчина или женщина?
– Думаю, мужчина. Да, точно.
– Он не представился?
– Понятия не имею, – раздраженно ответила миссис Уэстон. Она снова посмотрела на мужа, затем на Фрай. – Вы хотите сказать, что, возможно, он вообще был не из полиции? – спросила она.
– Боюсь, такое возможно.
Супруги в унисон покачала головами.
– Дженни всегда была слишком доверчивой, – сказала миссис Уэстон. – Ей потребовалось много времени, чтобы понять, каковы люди на самом деле. А все эти ужасные мужчины… По правде говоря, лучше бы она жила одна со своим котом.
– Этот звонок может быть связан с ограблением вашего коттеджа в Эшфорде? – спросила Фрай.
– При чем здесь ограбление? – поинтересовался Эрик Уэстон. – Почему вы о нем заговорили?
– Сэр, мы отрабатываем все версии.
– Надеюсь.
– С тех пор Уэйн Сагден никак не давал о себе знать? Ваша дочь не упоминала, что общается с ним?
– Но он же в тюрьме, разве нет?
– Теперь нет, сэр.
– Что? – Уэстон, похоже, дал наконец волю эмоциям.
– Должна ли я сделать вывод, что вы ничего не знали об этом? – спросила Фрай.
– Нам никто не сказал. Разве нам не должны были сообщить?
– Обычно не сообщают. Если только нет особого риска для жертвы. Например, в случае изнасилования или нападения на ребенка. Неожиданная встреча на улице с преступником, о котором вы думаете, что он за решеткой, может обернуться большой психологической травмой.
– Но не в нашем случае.
– Маловероятно, что Сагден вернется, чтобы ограбить тот же самый дом.
– Вполне возможно, что по возвращении он мог следить за нашей дочерью, чтобы отомстить ей.
– Ну, если так…
– Вы ведь поэтому спрашиваете, не так ли? Вы предполагаете, что это он убил Дженни?
– Все не так просто, сэр, – сказала Фрай.
– Не так просто?
– Нас интересуют определенные моменты, связанные с ограблением, вот и все. Вы в то время были в отъезде, правильно?
– Да, на Кипре, – подтвердил Уэстон. – Мы ездим туда во время школьных каникул, когда можем себе позволить.
– И как долго вы там находились на этот раз?
– Месяц. Мне надо было вернуться, чтобы успеть подготовиться к новому учебному году. Знаете, до начала занятий нужно проделать много работы. Люди этого не понимают.
– Получается, что вы не пользовались коттеджем в Эшфорде, когда произошло ограбление.
– Нет. Мы попросили соседей время от времени проверять дом: ну, полить цветы и все такое прочее. Знаете, как у нас бывает: набирается полный почтовый ящик газет и всякой рекламной чепухи, и все это торчит наружу, – лучший способ показать, что в доме сейчас никто не живет.
Фрай внимательно разглядывала деревянную корзину на камине. Она чувствовала на себе пристальные взгляды Уэстонов, словно они пытались угадать ее дальнейшие вопросы.
– А как вы узнали об ограблении?
– От соседей. Они слышали звук разбившегося стекла. А позже заметили, что разбито наше окно. Так он туда и забрался.
– Ясно.
– Знаете, он здесь все перевернул вверх дном. Забрал видеомагнитофон, немного наличных денег и кое-что из драгоценностей, вот и все. Но ущерб-то какой! Стулья сломаны, картины – просто всмятку, стены, ковер – все облито соусом табаско. Нам пришлось сделать ремонт и поменять все замки, чтобы Сьюзан снова смогла пользоваться коттеджем.
– Но отпечатков пальцев не было, – сказала Фрай.
– Скорее всего, преступник был в перчатках. В наши дни даже малые дети знают, как это делается. Но кто-то видел его возле коттеджа и опознал. И еще сказали, что на его куртке нашли несколько волокон с обивки нашего кресла. Похоже, решающее доказательство.
– Боюсь, нам придется пересмотреть мотив. У семьи Сагденов есть основания испытывать к вам сильную неприязнь.
– А, так вы знаете о моих неприятностях, – произнес Уэстон. – Но на меня же не заводилось дело, так? И мое доброе имя было полностью восстановлено. Хотя кое-кто до сих пор не может забыть.
– Расскажите мне, что произошло.
Мистер Уэстон сконфуженно пожал плечами:
– Несчастный случай, вот и все. Мальчишка сильно поранился.
– Это случилось на загородной экскурсии?
– Да. У нас был пикник в Лоузхилл-холле. Вы знаете исследовательский центр нашего национального парка недалеко от Каслтона?
Фрай не знала, но все равно кивнула, не желая показывать, что плохо знакома с местностью.
– Тогда поднялась большая шумиха. Какая-то истерия. Министерство образования провело настоящее расследование. Подключили даже полицию, но, конечно, никаких обвинений не последовало.
– Понятно. Вы отвечали за эту экскурсию?
– Да, это так. Но ни малейшей халатности в моих действиях не обнаружили. Несчастный случай, простой и ясный. Никто не мог его предвидеть. Мальчик отбился от группы. Хотя я предупреждал их всех об опасности и группу сопровождало необходимое число взрослых. Всем детям было велено не сходить с дороги. Но некоторые же не слушают, что им говорят. Их ведь никогда не учили вести себя дисциплинированно.
– По-моему, это и на совести родителей.
Уэстон горько улыбнулся:
– Скажите это родным Гэвина Ферригана. Они вели себя просто оскорбительно. Даже агрессивно. Должен вам сказать, между нами произошло несколько очень неприятных сцен. Мне пришлось обратиться за советом к юристу для защиты своей позиции. Я не мог допустить, чтобы моя честность была поставлена под сомнение: это несовместимо с должностью заместителя директора.
– Вы говорите, что мальчик сильно поранился?
– У него была серьезно повреждена голова. Я делал все, что мог. Вытащил его из воды, согревал, пока не подоспела воздушная «скорая помощь». Но он разбил голову о камни на дне реки. И через пять дней
