– Шутишь? Шестой.
– Две тысячи?
– Одиннадцатое ноября две тысячи шестого года от Рождества Христова. Ну, ты даешь! Выпил лишку вчера, наверное?
– Наверное, – согласился, удивившись, Ефим.
– Ну-ну, бывает, – «Главный» улыбнулся, смотря ему прямо в глаза. – Береги себя.
– Постараюсь, – ещё раз пообещал Ефим. – Голова болит, есть таблетка какая-нибудь?
– Виталя, у тебя есть таблетка для Ефима? – спросил «Главный» у своего напарника за столом. – Дай ему чего-нибудь от головы, если есть.
– Есть, конечно, – Виталя достал из внутреннего кармана коробочку. Вытащил из неё желтую таблетку и протянул Ефиму. – Вот – поможет.
– Спасибо!
Ефим отошел к столику с напитками, проглотил таблетку, запил её спиртным и присел на кресло. Голова немного гудела, но чувствовалось, что стало что-то происходить приятное, потому что краски стали ярче, свет приятней и теплей, и голоса дилера и игроков слышались особенно отчетливо. Через минуту Ефим на мгновение (как ему казалось) погрузился в сладкую дрему и, если говорить честно, он спокойно заснул.
Он спал почти час, и спал бы ещё. Но…
Из его новой куртки, что лежала на соседнем кресле, раздалась трель телефона (он три звонка вибрирует, потом начинает звонить). Ефим открыл глаза, секунду подумав и определившись, где он, протянул руку к куртке и достал телефон.
– Аллё?
– Что-то прервалось? – голос матери напомнил, что он уже с ней разговаривал.
– Да, мам! Поздравляю, говорю. Как ты? Ты дома?
– А где мне ещё быть? Что с тобой сегодня?
– Я сейчас в Москве. Утро здесь. Ещё, толком, не проснулся.
– Как ты там оказался? – удивилась мать.
– Я уже сутки в Москве. Вчера прилетел.
– Во, даёшь! Я ни сном, ни духом. Ты один?
Ефим вспомнил, как он проснулся в «России», но понял, что мать спрашивает, скорее всего, совершенно не об этом, поэтому ответил:
– Один, конечно. С кем же ещё?
– По-онятно! – мать любила иногда со вздохом растянуть гласные. – Ты надолго?
– Не знаю, ещё, посмотрим.
– Ну, ладно, сыночка, с Богом. Приезжай быстрее.
– Хорошо. С Днем рождения тебя ещё раз. Расти большой. Скоро буду.
Телефон отсоединился. Он засунул его обратно в куртку, ещё раз с удивлением наткнувшись на денежки во внутреннем кармане, налил в стакан и выпил с удовольствием теперь уже вишневого сока, и посмотрел на игроков.
Те, казалось, и не слышали и не замечали его, успевая делать ставки и поглядывая на шарик, катящийся и прыгающий в сиянии огней по колесу.
«Херня какая-то!» – решил Ефим, налил себе ещё вишневого сока, проглотил махом и пошел к столу. Подошел, оперся, собрал свои фишки, лениво поставил несколько штук. Играть уже не хотелось.
– Может, поедем?
– Поехали.
Странно, обычно игроков не оторвать!
Они вчетвером вышли из казино. На улице было уже светло и совершенно сухо – слепило яркое солнце, и никакого снега не было с прошлой зимы. Музыка лилась из бетонных стен, оповещая радиостанцией «Новый Арбат» об услугах и ценах близлежащих магазинов. Машины неслись в привычном бешеном темпе, люди в хороших одеждах шли по своим делам или просто спешили, все двигалось, вплоть до облаков – красивая и, все-таки ещё раз, яркая Москва жила в привычном бешенном ритме.
Подъехал джип с эмблемою «Лексус». Остановился. Владимир Павлович и его два соратника по путешествиям, Евгений Ефимович и Андрей Валентинович, вышли из машины и пожали Ефиму руку.
– Как отдыхается?
– С днем Рождения, Владимир Павлович.
– Спасибо, спасибо, Ефим Тимофеевич, – Владимир Павлович ещё раз пожал протянутую Ефимом руку. – Благодарю. Вы готовы?
«Вы готовы?» относилось только к Ефиму. Трое его компаньонов, которых Палыч назначил вчера развлекать Ефима, поздравив Палыча, сели в свой автомобиль и больше не показывались. Поэтому Ефим ответил только за себя: «Готов».
– Чудно. Тогда поехали! – и Палыч забрался на переднее сиденье.
Когда остальные уместились на широком заднем сиденье, как на диване, воитель спросил:
– На базу?
– В спортзал, – ответил Палыч и, повернувшись к Ефиму, добавил: – Там всё решим.
– Понятно, – с безразличным видом ответил Ефим, сам тем временем наблюдая, что изменилось вокруг за последний час, с момента восхода солнца.
«Там всё решим» означало, видимо, что собственно разговор о делах, ради которых он прилетел в Столицу, состоится в каком-то «Спортзале». Что за спортзал? Спортсмены, тоже мне! Хотя, как сказать… Но как после столь бурной ночи можно чего-то там решить? Однако, уже узнав довольно хорошо Владимира Павловича, которого он ещё прошлым летом на Байкале для себя окрестил «Старшой», Ефим решил, что, в сущности, какая разница – они ему обещали интересную работёнку, так что, как говорится, «будем посмотреть»! А пока он глазел по сторонам, в тайне надеясь, что в спортзал нужно будет ехать мимо гостинцы «Москва» и Охотного Ряда. Тогда станет ясно – спятил Ефим или ему всё приснилось, или… А что ещё может быть или?
Как по заказу джип проскочил на Тверскую, спустился к Кремлю и немного застрял в пробке у поворота к Госдуме. «Интуриста» не было – шло строительство. «Москва» была в разобранном состоянии, обнесенная лесами. По крышам Охотного ряда слонялись «гости нашего города» разглядывая фонтаны и грузинскую «архитектуру малых форм». Биотуалеты функционировали – к ним стояли небольшие очереди.
Владимир Павлович (Старшой) повернулся к Ефиму.
– Как настроение?
– Нормально, – ответил Ефим.
– Уставший ты какой-то.
– Будешь здесь… Всю ночь не спать… А «Россию» уже разобрали? – на всякий случай спросил Ефим.
– Ещё не всю! – непонятно, шутит он или говорит действительно именно о гостинице, ответил Старшой. – А что?
– Да так – интересно. Я там, вообще-то, часы забыл.
Владимир Палыч загадочно улыбнулся, кивнул и отвернулся к водителю, сказал ему:
– Включи музыку, пожалуйста.
– Слушаюсь, – почему-то ответил (штатский с виду) водитель и нажал на кнопку дорогущей магнитолы.
Из динамиков полилось:
Ефим вздрогнул. Посмотрел на соседей.
Те безразлично смотрели вперед, почти кимарили.
Краем глаза Ефим заметил, что Владимир Павлович смотрит на него в зеркало заднего вида. Хотя, по идее, там должен был быть виден только глаз (или два) водителя.
