Мужики оглянулись.
По глади воды расходились большие круги, как от брошенного огромного камня. Но они ничего не успели заметить.
У Маши были круглые глаза. В них явно читался испуг и удивление.
– Что ты видела? – Ефим посмотрел в эти напуганные глаза.
– Вы не видели?! Не видели?!
– Что не видели?!
– Вы не видели это?
– Что? – Володя положил руку на Машино плечо. – Что, Маша, ты видела?
Круги были слишком большими, чтобы их не заметить.
– Ну этот – пододеяльник.
Ефим непроизвольно засмеялся:
– Какой пододеяльник, Маня?
– Ну, что-то такое, белое, большое, как пододеяльник. Всплыл, чиркнул по воде и исчез. – Маша показывала на круги. – Вон, от него круги.
– Круги вижу, а пододеяльник – не видел, – Ефим посмотрел на Вову. – Ты видел?
– Я тоже не успел, – сказал Вова. – Ты, правда, видела? – обратился он к Маше.
– Ну конечно…
– Конечно – круги-то, откуда? – вставил Ефим. – Что-то мне не нравится это место.
– Присядем, посидим тихо, понаблюдаем чуток, – предложил Вова. – Может ещё раз булькнет.
Все тут же присели на теплые камни.
– Мне страшно.
– Тихо! – шепотом перебил её Ефим. – Не бойся.
Ефим легонько, в знак поддержки, сжал Машину ладонь.
Маша тряхнула головой, дескать, хорошо, я поняла.
Ефим приложил палец к губам.
Тихо просидели час. Ничего. Ни намека. Пекло и пить невыносимо захотелось всем.
Вова встал первым.
– Пошли, – сказал он. – Пошли! Обойдем по кромке до ледника, а там посмотрим – если внизу воды не увидим – за кромкой, надолбим лед. Лёд, должен быть нормальным… я думаю.
Выбора не было – всё согласились, навьючили свою поклажу и, аккуратно ступая по острым камням, стали обходить «кратер» по периметру.
На это дело ушло ещё часа три. Пить хотелось – хоть застрелись!
Причем, когда обходили кратер с «тупой стороны капли» и посмотрели вниз, в сторону леса, то леса там не обнаружили – до подножья горы был сплошной завал камней. Как будто их неимоверная сила «выплеснула» на склон, засыпав между сопками ложбину.
– Ну, что я говорил? – спросил Вова.
– А кто спорил? – переспросил Ефим.
Дошли до ледника, глянули вниз на лес, и с радостью обнаружили там шуструю речушку, окаймленную зарослями густой травы. Спуститься нужно было до неё метров триста, а может, пятьсот – ерунда! Зато там всё цвело и пахло, и пели птицы – не то, что во впадине, где голые, острые камни и, черт его знает почему, ядовито-зеленая вода! (С Машкиным пододеяльником где-то внутри!)
Хлебали воду, «как олени – с колен»!
Потом спустились ещё чуть ниже. Пока не нашли подходящее место для бивака – цветущую всеми летними таёжными цветами полянку. А когда её нашли, когда начали сооружать шалаш, когда затеплился огонёк в кучке хвороста и запахло елово-сосновым дымком… Когда уже не видно было голой каменной пустыни, а лишь гомон птиц и стрекот кузнечиков доносился со всех сторон… Когда жизнь потекла по иному руслу, и наступила новая – нет – иная реальность: теплая, летняя, безопасная, яркая, звонкая, душистая… Тогда… Хотя, между соснами ещё кое-где застряли, заросшие мхом и травой, с отколотыми краями глыбы, но это уже было в прошлом – странное озеро осталось позади!
Вова и Ефим шастали по полянке, занимаясь устройством быта, в набедренных повязках (как те парни из сумо). Машка бродила в длиннополой Ефимовой рубашке. Бродила бы тоже в купальном костюме, да время бродить так, ещё не пришло – стеснялась – потом позагорает.
В этом зеленом оазисе с невероятно большой и душистой травой чувствовалось, что Лето берет свои права и неуклонно наступает, накрывая своим жизнелюбием и теплым дыханием даже северную часть таёжной Сибири. А Лето в Сибири – это Жизнь, ребята! Хоть это и было уже да-алеко за полдень, даже перевалило за шесть часов, но это было на южном склоне горы и до вечера, как такового, было ещё, ой как много времени!
Маша, по совету Ефима, накопала лопаткой косули десятка полтора сладких луковиц саранки, цветы которой тут и там торчали в изобилии по всему склону. Еще ей попалось несколько тонких и очень жестких отростков дикого чеснока, что тоже было немедленно выкопано.
Ефим надергал на той стороне речушки приличную охапку молодой черемши.
Вова умудрился подстрелить рябчика, и теперь, вместо горького варева из копченого мяса, будет «птичий» бульон.
Честно сказать, там рябчика-то было с гулькин нос! С кулачок! Но это свежее мясо! А плесень копченой косули – на угли, и вдогонку к «птичьему» бульону. (Всего рябчика подразумевалось отдать Машке). Но витаминно-зеленый комплекс, как выразился доктор, и не горький бульон, предвещали нечто новое на ужин. Плюс остатки корней камыша и «жаркое» из копченостей… Жрать сильно хотелось всем!
– Сейчас бы супчика, да с потрошками!.. а, Шарапов, как ты? – пародировал Ефим героя известного фильма, обращаясь к Володе.
– Конфетку бы сейчас, – жалостливо сказала Маша.
– Я бы тоже сейчас банку сгущенки наебнул! – поддержал её Володя.
– Да, сладкого нам сильно не хватает! – согласился Ефим. – Надо пчёл искать – я говорил!
– Достал ты с пчелами, Фима! – Вова, как всегда, подтачивал нож. – Сожги ремень – тебе «сникерс» привезут.
– Ладно, острить-то! Кроме шуток, провизия кончается. Надо опять выходить на тропу войны. Как мы умудрились столько сожрать?! – Ефим пожал плечами, сжал губы и приложил пальцы к вискам, тут же их отбросив.
– Это тебе не на диване! Мы тут столько энергии тратим…
– Я дома, кстати, жру больше! От нечего делать откроешь холодильник: «Так, чего там у нас?» И напоролся, как свинтус!
– Во-во, – Вова показывал пальцем на Ефима, – слышала, Маша? Как свинтус.
Маша скромно промолчала.
– Ладно, пока время есть, доставай гвозди, – сказал Ефим. – Сейчас я ленивую ловушку сделаю – «олений башмак». Пока, суть да дело, поставим – глядишь – утром попадется какая-нибудь животина.
Вова достал кованые гвозди.
Ефим с помощью топора начал готовить «поганку».
Маша с интересом наблюдала за процессом.
Ефим соорудил раму двадцать на двадцать сантиметров – квадрат, туго и накрепко примотав по углам сермяжными ремнями. Потом вбил в каждую строну снаружи вовнутрь по два плоских гвоздя. Всего восемь. Расстояние между остриями гвоздей осталось сантиметров пять-шесть. Ефим эти гвозди немного загнул в одну строну, получилась что-то типа воронки. Потом он примотал к этой раме веревку и несколько раз проверил её на прочность.
– Сгодится, – после нескольких проб, сказал Ефим. – Пойду, поставлю.
– Можно я с тобой? – спросила Маша.
– Не, сиди лучше здесь – меньше народа – меньше следов. «Поганка» – дело тонкое!
Маша не обиделась – поняла.
Взяв лук, колчан со стрелами и топор, Ефим пошел за речку. Ему казалось, что там он найдет подходящее место. (А с другой стороны горы – они уже там так наследили – хрен какой зверь выйдет).
