– Потому что столицей был, когда Москва ещё строилась, Владимир! Как переводится твоё имя, Владимир? – спросил Ефим Володю.
– «Владыка Мира», – пробурчал Вова.
– Вот тебе и ответ, Машенька!
– Интересно! – Маша закусила губу. – А я совсем другое думала.
– А я, признаться, удивлен, что ты вообще чего-то думала! – разошелся Ефим. – Девочки в твоем возрасте, я извиняюсь, конечно, – к тебе это не относится, естественно, – думают совершенно о другом! А ты молодец – ты думала.
Маша хотела надуть щеки, но передумала – её же, вообще-то, похвалили.
– Не дури девушке голову! – посоветовал Вова.
– Маша, я дурю тебе голову? – спросил Ефим, подняв брови.
– Нет! Мне интересно.
– Вот, и я про то же! Владыка Мира – вы не угадали!
Вова хмыкнул, потер нос:
– Ну-ну, продолжай, красноречивый!
– А я, собственно говоря, уже закончил! К тому же, как мне видится, наша дорога, с позволения назвать эту россыпь камней, сейчас начнет спускаться вниз. Подойдем к краю, и скоро посмотрим, что нас ждет там – в глубинах пропастей или распадков! Осталось пара километров, если моё зрение и «дальномер» меня не подводят.
– Да, – согласился Вова, – километра два, и, видимо, будем спускаться.
– Слава Богу, – прошептала Маша.
– А сколько мы прошагали? – попытался уточнить Ефим у Вовы. – Как думаешь?
– А кто его знает? Но много – это точно! Устала Маня?
– Маленько есть.
– А ты Ефима побольше слушай – дорогу и не заметишь! Хорошо, что у нас с тобой есть такое «радио» в пути – с ним не соскучишься!
– Жаль, оно музыкальные номера не исполняет! – подхватила Маня.
– Вот это ты зря! – выдохнул Вова. – Не дай Боже оно сейчас ещё и запоет!
– Обидные слова ваши, профессор! – вступил в общую игру Ефим. – Чего ж Вы меня унижаете перед дамами?! Аль я, по-вашему, петь не умею? Али голос Вам мой не по нраву? Али все здесь раскручиваются на сильную пиздячку, извиняюсь за индоевропейский сленг? Али чё-каво?!
Все засмеялись.
Вова согласился:
– Хочешь – пой, а то страшно! Напугал, особенно последним обещанием!
– Не, сейчас не буду – после сбацаю! Вы ещё узнаете меня! Еще малышня моё имя будет писать на заборах!
– Ага – типа: «Цой жив!», точнее «Фим – достал!»
– Да идите вы на фиг! Балбесы! У самих голоса нет, слуха нет – вот и завидуете мне черной завистью. А было время! Я в оперных театрах…
– Подметал! – закончил фразу Вова.
– Вот! – Ефим развел руками. – Вот, Манечка, а ты говоришь… Глушат талант на корню, как Би-Би-Си!
– Ты наш золотой за-па-ас! – сказала Маня, растягивая последнюю «А».
– Эт точно, дочка! – согласился Ефим.
В своих насквозь промокших от ручьёв и ледников, ичигах ребята стояли на краю обрыва и, вздыхая, смотрели вниз.
– Колорадо! – сказал Ефим.
– Н-да, почти, Большой каньон! – подтвердил Вова.
– А, может, как-то обойти можно? – спросила Маша.
Все посмотрели налево, потом, посмотрели направо, ничего хорошего не увидев. Зато внизу, далеко внизу росли «пушистые» деревья и сверкала довольно широкая река.
– Как думаешь, сколько здесь? – Ефим повернулся к Володе.
– Метров триста, а то и пятьсот – сверху трудно угадать!
– Как на колесе обозрения, – сказала Маша, – выше макушек деревьев.
– Это – да-а!!! – выдохнул Ефим. – Но и это ещё цветочки! Потом бурная, широкая река, потом, скорее всего, непроходимый лес! Надеюсь до самой до базы!
Противоположный берег был далеко (глубоко) внизу и густым, сплошным зеленым ковром из вековых деревьев расстилался и уходил до самого горизонта на Юг.
Вова поднял камень и швырнул его. Глянул на циферблат.
Камень долго летел, тридцать семь секунд, пока не потерялся в кронах деревьев.
– Да, метров четыреста верных.
– А в обход?
– Направо – не видно конца края, налево – и того хуже.
– А вот там, если не спустимся сегодня, нас ждет проблема!
Ефим показал на Запад.
Из-за высоких гор наползали черные тучи.
– Гнилой угол! – заметил Ефим. – Дождь будет! Здесь ночевать – радости мало, даже шалаш не построить. А спускаться…. Времени сколько?
– Времени-то хватит, ещё и семи нет, а вот веревочка у нас хилая! – ответил Вова.
– Веревочка у нас говно! – уточнил Ефим. – На ней спускаться, считай, лучше сразу прыгнуть – только время терять! Короткая к тому же! Что делать будем, бродяги?
– Подумаем, – ответил невозмутимый Владимир и отошел от края. – По-ду-ма-ем!
– Думай. Федя, думай! – Ефим тоже отошел. – Я тоже пойду, подумаю!
– У тебя и на высоту аллергия, – засмеялась Маша.
Ефим её смех передразнил:
– Хе-хе тебе! Ноги уже отмерзли, дождь будет – вообще труба – скользко, не спустишься. А затянет на несколько дней – тут замерзнем – жечь-то практически нечего, только стланик, а он не горит, почти. Кислороду мало – воздух разряженный, и ветви сырые. Плюс, ещё, где ночевать? Так что, Маня, «хе-хе» тут неуместно. Не подглядывай, кстати, я пошел вон в те заросли!
И Ефим, сбросив свою поклажу и сняв с пояса холодное во всех смыслах оружие, направился… вон в те заросли.
Вова бродил вдоль обрыва, размышляя, посматривая вниз, выискивая наиболее безопасное место для спуска: «Теперь ещё и альпинистская подготовка нужна будет. Ефим-то ладно – он умеет, Машка как?! Её на веревке большей частью спускать придется! А здесь ни тот случай – здесь веревка только для успокоения – нужно будет спускаться на своих двоих, точнее – четырех. Как? Нужно искать спуск где-то дальше – здесь лезть – прав Ефим – труба! Значит, будем обходить! Где-то, наверняка, есть звериные тропы к воде – не может же это плато длиться на сто километров в обе стороны. Десяток, пусть, пятнадцать – это семечки. Через три-четыре часа один хрен, спустимся! Здесь слазить не будем – однозначно!» Вова бродил!
А Ефим нашел в стланике подходящее место, сидел и думал, примерно, о том же, только с более нецензурными выражениями!
Потом он встал и, как водится, посмотрел на то, что он наделал.
И его пригвоздило на месте!
Из кучи его «паскудства» вытягивался зеленый (уже не совсем, но всё же) листик «загубленной» карликовой берёзки к которому был приклеен маленький бумажный красный ценник с цифрой «29»!
– Да нет, уважаемый! – засмеялся Ефим. – Не мозг мой вычисляет такие наклейки, а совсем наоборот!
