поглядывая то на «желтых», то на «красных». Скоро восьмилапых созданий лежало между двумя армиями столько, что идти солдатам дальше, не наступив на «собак», стало попросту невозможно.
И тогда Семен сделал шаг вперед, заметив краем глаза, что так же шагнул и один из «залгов», поднял руку и зычно, перекрывая начавшийся ропот, крикнул:
– Взво-о-од! Слушай мою команду!
Точно такая же фраза донеслась эхом от «вражеских» рядов. Семен узнал голос, улыбнулся и гаркнул что есть мочи:
– Взво-о-од! Снять маски!!! – И первым отбросил шлем в сторону.
Глава 30
«Братание» затянулось надолго. Сначала обе стороны долго пребывали в шоке от потрясения, потом еще какое-то время офицеры сдерживали солдат и пытались связаться с высшими командирами, но вот один из «красных» узнал кого-то среди «залгов» и бросился обниматься, потом радостно замахал руками кто-то из желтопанцирных, увидев друга среди бывших врагов, а потом как прорвало! Пошло-поехало!.. Офицеры обеих сторон связались все-таки с начальством, получили указания ничего не предпринимать до прибытия их представителей и в контакт с врагом не вступать. Да куда там! Где теперь враги, где свои? Солдаты были без масок и шлемов, многие поскидывали и кирасы, а кто-то додумался ими меняться… Короче говоря, вместо предполагаемой схватки профессиональных воинских подразделений получился базар.
Семен и Сашка, для которых подобный шок был уже делом прошлым, отошли в сторону.
– Ну что, Семка, получилось у нас? – белозубо улыбнулся Сашка.
– Что-то получилось, – кивнул Семен. – Только это ведь еще не все, сам понимаешь.
– Понимаю, Беляк, – спрятал улыбку Сашка.
Беляком Семена прозвали давно – когда, он и сам не помнил. Кличка эта прилипла к нему намертво с самого детства за необычно белоснежные волосы. Семен не был альбиносом, вот и брови у него черные, и радужка глаз обычная, серая с зеленоватыми крапинками. А волосы белые от рождения, такими уж одарила природа. И он на прозвище не обижался, не успел застать те времена, когда слово это не только банально определяло цвет, но имело и совсем иную окраску, для кого-то означавшую непримиримую ненависть и презрение, а для кого-то – заключающую в себе символ истинного патриотизма и служения высоким идеалам.
Но ни Семен, ни Сашка ничего этого не помнили и не знали. Да и сейчас для них проблемы с собственной памятью отошли на второй план. Перед ними стояла задача поважнее.
– Так что будем делать? – спросил Сашка.
– Это надо теперь у них спрашивать, – кивнул Семен на группу (сказать «стаю» ни у кого не повернулся бы язык) зеленых «собак», ожидающих в сторонке, пока успокоятся люди.
Бобик-Жучка то ли почувствовал на себе взгляд друзей, то ли уловил их мысли, только он тут же засеменил к ним на коротеньких лапках.
– Получилось! – сказал Сашка «собаке».
– Да. Хорошо. Думать. Скоро. Мы. Вы.
– Подожди немного, – улыбнулся Семен. – Дольше ждали! Видишь, что творится. Пусть успокоятся.
– Ждать. Недолго. Просьба. – Глаза Бобика как-то уж совсем жалобно блеснули.
– Измучились, бедные? – Сашка присел и хотел по привычке погладить «собачью» голову, но, вспомнив, кто на самом деле перед ним, отдернул руку. – Ничего, уже скоро.
– А как мы, кстати, будем все это такой толпе рассказывать? – Семен задумчиво обвел взглядом объединенное воинство.
– Может, крикнуть, чтобы шлемы все надели и на одну волну настроились?
– Не докричаться будет… Да и галдеж все равно начнется, только уже в эфире.
– Мы. Помогать. – Сверкнул желтизной глаз Бобик-Жучка.
– Как? – спросили друзья одновременно.
– Вы. Говорить. Мы. Передавать. Слова.
– И каждый солдат их услышит? – почесал голову Сашка.
– И офицер… – добавил Семен.
– Да.
– Ну, давай, что ли, попробуем, – посмотрел на друга Сашка.
– Давай.
– Ну, начинай тогда ты. У тебя говорить лучше получается.
Семен откашлялся и негромко сказал, глядя почему-то прямо в янтарные глаза «собаки», словно та была неким живым микрофоном:
– Друзья! Бойцы и командиры! Выслушайте нас.
На поле несостоявшейся брани обрушилась мертвая тишина. Люди напряженно застыли. Потом начали осторожно вращать головами – искать, откуда доносится странный тихий голос, легко перекрывший куда более громкий гвалт. Некоторые испуганно уставились на «собак», не без основания заподозрив в них источник звука. Правда, голос казался человеческим… Когда Семен заговорил снова, почти все осознали, что это, к тому же, вовсе не звук – голос «звучал» прямо в головах.
