колыхнулось еле ощутимым дымчатым всполохом.
— Ммм… Надо проснуться… Проснуться и записать… Почему нельзя писать во сне? — зашептал и неуверенно заискрился мир. Бледные звездочки и пятна вспыхивали вокруг, надувались белесыми, полупрозрачными пузырями и тут же лопались — беззвучно и тускло.
— Кто здесь? — спросила Марронодарра громче, хотя ей показалось, что она вовсе не раскрывала рта.
— Принцесса! — вспыхнули и лопнули тысячи пузырей. — Вот ты какая!
— Я никакая… — чуть не заплакала она. Может, и заплакала бы, да забыла, как это делается. — Я умерла?
Почему-то эта мысль пришла к ней только теперь и показалась настолько правдоподобной, что от ясности происходящего стало легко на душе.
— Нет… Наверное, нет. Я не убивал тебя… — гулко вытекло из пустоты.
— А ты можешь меня убить? Тогда убей… Или верни мне саму себя, потому что я не могу больше быть тенью.
— Разве ты тень? Я вижу тебя и слышу. Не могу лишь дотронуться.
— Почему? У тебя нет рук?
— Есть. Но я создал тебя… Я создал тебя живой для других. Так я захотел.
— Ты создал меня?
Принцесса перестала вдруг понимать, кто спрашивает, а кто отвечает. Этот вязкий голос включал в себя необъяснимо и ее сознание, и разум того, кто говорил с ней — без звуков, но отчетливо и ясно. Словно унесла ее безумная река и растворила в себе, сделав частью потока… В то же время она отличала вопросы от ответов, понимала их — если и не подлинный смысл, то значения крутившихся в водоворотах выражений и слов.
— Значит, ты мой отец?
— Нет, твой отец — Император Турронодорр. Я создал и его.
— Значит, ты — Тот Кто Создал Вселенную?
— Нет… Не совсем… Только эту Вселенную. И то — не всю.
Казалось, поток уткнулся в преграду и стал растекаться вокруг, набирая силу для нового рывка.
— Я живу в другом мире, очень похожем на твой, но более… глубоком.
— Не понимаю… Ты сделал мою Вселенную подобием своей, но хуже?
— Наверное, я плохо старался… Или просто не умею это делать.
— Зачем же ты взялся?
— Создавать миры — интересно! Разве тебе не нравится быть?
— Как сейчас — нет… Видимо, и меня ты сделал плохо.
— Но я теперь вижу тебя! До нашей встречи не мог — как ни старался.
— Ты все равно не можешь дотронуться до меня… — Принцесса прижала к груди руки и ощутила тепло и упругость кожи, почувствовала под ладонями удары собственного сердца.
— Видишь, я сделал это твоими руками!
— Это сделал ты?
— Конечно. Ведь ты неотделима от меня. Это хорошо — и это плохо. Я очень хочу, чтобы ты жила. Дышала, смеялась, любила и плакала. Я хочу, чтобы тебя, живую, увидели другие!
— В моем мире?
— Не только. В первую очередь — живущие здесь, со мной. А тех, кто окружает тебя, я тоже хочу сделать живыми и настоящими. Таков мой главный замысел.
— А кто создал тебя и тех, кто живет рядом с тобой? — неожиданно спросила Марронодарра и прислушалась к тишине.
— Ты задала странный вопрос… — затуманилась пятнышками тишина через какое-то время. — Если ты можешь ставить меня в тупик своими вопросами, стало быть, у меня наконец-то начало получаться… Но ответить тебе я вряд ли смогу. Единственное, о чем я подумал сейчас, что и меня создают точно так же, как я тебя. Именно создают, а не создали — иначе бы я знал ответы на все вопросы, которые мой создатель считает возможными и допустимыми.
— Если тебя тоже кто-то создал… или создает, то он же создал и меня, и мой мир? Выходит, ты ни при чем?
— Я думаю — нет. Просто он создал меня хорошо. Я живу и могу творить сам.
— Только плохо. Значит, и тебя создали плохо.
— Может быть, меня просто создали не для того?
— Тогда почему ты творишь?
— Потому что не могу без этого!.. Неужели я творю так уж плохо? Погляди, ты ведь совсем живая! Мне кажется, ты можешь войти в мой мир… Больше того, я стал смотреть на тебя как на женщину. Желанную!
Что-то в интонациях странного голоса показалось Марронодарре знакомым. Она могла уже разделять словесную реку на независимые потоки и вполне понимала теперь, что говорит она, а что — невидимый собеседник. Она вновь стала собой — окончательно, как до погружения в блуждающий Переход. И она спросила, почувствовав, как прыгнуло в груди сердце:
— А Гена… Ты делал его с себя?
— Частично да, — ответил голос — Он любит тебя — если ты это хочешь узнать.
— Хорошо, — сказала принцесса, хотя собиралась сказать совсем не это. — И ты можешь сделать с нами все что захочешь?
— Выходит, что нет… Я совсем не думал, что буду говорить с тобой, что увижу тебя.
— Это потому, что я стала живой?
— Наверно, не только поэтому. По-моему, все дело в том, что я сейчас сплю.
— Постой, еще минуточку не просыпайся! — закричала Марронодарра и быстро зажала рот ладошкой, испугавшись, что разбудит собеседника. А может, испугалась того, что хотела сейчас попросить. Но она знала, что попросит все равно. Генка поймет и простит. Даже если и не простит — все равно! Настала пора отдавать долг. Настала пора разобраться. Настало время перестать быть игрушкой… В конце концов, надо просто использовать случай!.. Принцесса продолжила горячим шепотом:
— Отправь меня к Миссину! Отправь, пожалуйста! Где бы он ни был!
— Вообще-то я не собирался… То есть не сейчас.
— Сейчас! Именно сейчас! И помоги Генке! Пусть с ним все будет в порядке! Ведь ты не собираешься его убивать?
— Конечно нет, но…
— Пожалуйста, пожалуйста! — зашептала принцесса. — Я не попрошу тебя больше ни о чем!
— Да больше, наверное, ничего и не получится…
— Вот видишь! Сделай так, как я прошу, пожалуйста… Принцесса уже отчетливо видела и ощущала себя прежней. А вокруг нее не было ничего. Она висела в абсолютной Пустоте и не понимала, как же видит себя, какой свет отражается от ее тела, делая его видимым. Ведь никакого света не было!.. Впрочем, принцесса не придавала больше значения подобным пустякам.
— Хорошо, я сделаю. В первый и последний раз. Иди!.. И принцесса увидела свет — будто открыли в Пустоте дверь. Она шагнула в проем, состоявший из одного, казалось, света, но вспомнила вдруг, что забыла спросить нечто очень важное. Обернулась, хотя вряд ли это было необходимо, и спросила — почти выкрикнула:
— Но зачем же ты создал войну?!
Никто ей больше не ответил…
ГЛАВА 36
Генке повезло больше. Или меньше — это как посмотреть. Во всяком случае, он попал не в Пустоту.
В том месте, где очутился Генка, начинался лиловый рассвет. Он вспомнил, что совсем недавно уже видел эту картину. Черные силуэты деревьев на темном пурпуре и река, возле которой он лежал в траве, — показались ему знакомыми. Над водой клубился подсвеченный лиловым туман… «Прямо Deep Purple
