К Большому Хатунгу в Упсале готовились загодя и основательно. Жизнь побережья во многом зависела от благосклонности бога Хатунга. Дозволит он рыбакам забрасывать сети, охотникам — бить тюленя и нерпу, а купцам — плавать в дальние страны, все будут сыты и счастливы. А разбуянится, обиженный на людей, пошлет гулять по океану ураганы и штормы — жди голода и прочих бед. Поэтому и богатые, и бедные, и знать, и простолюдины, чествуя Большого Хатунга, не жалели даров. Не задобришь в день радости — не спасешься в несчастливый день.
В город-крепость Тумаш съезжались со всех концов побережья. Понурые лошадки с трудом тащили тяжелогруженые возы; рыбачьи шнеки, заваленные всяческим товаром, едва не зачерпывали бортами соленую океанскую воду; купеческим ладьям и драккарам было тесно в просторной Тумашской бухте.
Конечно, лишь малая толика этих товаров предназначалась в дар обидчивому богу, большая их часть пойдет на продажу и на обмен. Богу богово, а свою выгоду тоже забывать не следует. В общем, никто внакладе не останется — ни бог, ни купец, ни даже чернь подзаборная. Каждый получит то, что судьбой предначертано…
Виркус был уверен, что в нынешний Большой Хатунг судьба вновь окажется к нему благосклонной. Ведь так было всегда, по крайней мере — с того дня восемнадцатилетней давности, когда он, человек без роду и племени, мелкий перекупщик янтаря и заядлый игрок в кости, получил от Хатунга бесценный дар: талисман удачи.
Сей талисман океанская волна выкатила ему под ноги в разгар чествований Большого Хатунга, но не там, где собрались сотни дарителей, жаждущих ублажить бога своими подношениями, не на каменистом обрыве под юго-западной стеной крепости, а совсем в другом месте — двумя верстами севернее, на широкой и безлюдной песчаной косе. Молодой (да, тогда еще очень молодой) Виркус предыдущим вечером в пух и прах проигрался заезжим мошенникам, теперь он должен был каким-то образом выплатить образовавшийся долг или умереть. О бегстве не могло быть и речи, ибо самолюбие Виркуса просто не выдержало бы такого позора. Поэтому он предпочел смерть. Оставалось избрать способ, для этого он и пришел сюда: испросить у небесных богов совета — какой мертвец им угоднее? Тот, что удавится в петле? Или, например, взрежет кинжалом горло? Может быть, лучше всего броситься с крепостной стены на острые камни? Он не мог сделать выбор без подсказки богов и был в отчаянье от своей нерешительности, ибо… не хотел умирать.
Боги молчали. Виркус изрыгал проклятья, понося их за бессердечие, но толку не было ни от проклятий, ни от мольбы. Усталый, голодный, охрипший от собственных криков, он рухнул ничком на прибрежный песок — и разбил нос о камень. Вернее, о то, что сперва посчитал камнем. Но это был большой кусок — размером с кулак взрослого воина — золотистого и полупрозрачного янтаря.
Вглядевшись в него, Виркус понял, что наткнулся на весьма редкий и, безусловно, ценный экземпляр: в глубине янтаря застыло в вечном сне какое-то крупное насекомое. За такую находку можно получить немалый барыш, подумал Виркус, однако с грустью был вынужден признать, что этого барыша не хватит, чтобы выплатить долг.
И все-таки теперь у него появился повод отложить свое намерение покончить с жизнью. А вдруг два жулика, обыгравшие его в кости, получив хотя бы часть долга, согласятся подождать, покуда он сумеет собрать оставшееся? Кроме того, рассуждал Виркус, не является ли эта находка той самой подсказкой богов, о которой он только что их умолял? Ну конечно же! Сам Хатунг, бог морей и океанов, смилостивился над ним!
Спрятав янтарь за пазуху, Виркус поспешил в город. И здесь его поджидало известие, заставившее сначала оторопеть, а затем громко восславить Хатунга. Оказалось, что минувшей ночью какие-то рыбаки, объегоренные двумя жуликами, сцепились с ними на ножах, в результате — два хладных трупа и… Виркус ничего никому не должен! Теперь не было ни малейших сомнений в том, что удача улыбнулась ему благодаря заступничеству Хатунга и волшебной силе янтарного талисмана.
Виркус тут же заперся в своей каморке и еще раз скрупулезно изучил спасительную находку. Чем пристальнее он всматривался в глубину янтаря, тем сильнее становилось ощущение: существо, сокрытое в нем, не умерло, оно продолжает жить. Его неподвижность обманчива, и крошечные бусинки глаз внимательно следят за всем, что происходит вокруг…
С тех пор судьба стала благосклонна к Виркусу.
Со стороны могло показаться, что богатство само плывет к нему в руки — успевай только сундуки подставлять. Виркус один знал, в чем секрет его невероятно быстрого обогащения. Всякий раз, когда возникала необходимость принять важное решение, он извлекал из тайника янтарный талисман и смотрел прямо в глаза-бусинки заключенного в нем существа. Через некоторое время сам собой находился правильный ответ. Ошибок никогда не случалось.
Через два года Виркус понял, что талисман способен на большее. Он не только подсказывал своему владельцу самые верные и выгодные шаги, но мог воздействовать на поступки других людей. Достаточно было мысленно попросить его, и пожалуйста — неуступчивый продавец снижает цены на свой товар, знатный горожанин подобострастно зазывает в гости, неприступная красавица сама является среди ночи и страстно умоляет одарить ее хотя бы несколькими мгновениями любви.
Правда, Виркус старался не слишком часто обращаться к талисману с конкретными просьбами повлиять на кого-либо, поскольку следом наступала расплата: целый день, а то и два он чувствовал себя совершенно больным — голова трещала, как с похмелья, руки-ноги дрожали, из горла вместо обычных слов вырывались странные звуки, напоминающие птичий клекот. Все это его очень пугало.
Однажды Виркус решился показать волшебный янтарь знахарю-чужестранцу, который плыл в Кельтику и на несколько дней остановился в Тумаше. Дескать, не подскажет ли мудрый старец, как дорого ценятся подобные вещицы в других странах? Знахарь почти сразу определил, что насекомое внутри янтаря — скорпион, к тому же чрезвычайно редкий, обитающий чуть ли не на другом конце света. А затем… Затем он побелел как полотно, быстро положил талисман на стол и попятился к двери. С немалым трудом Виркусу удалось успокоить его и выяснить, в чем, собственно, дело.
По словам знахаря, янтарь сей не обычная драгоценность (ну, это Виркус и без него знал), а
«Почему же эти самые
Конечно, Виркус и не подумал последовать совету рехнувшегося старца. Какие жрецы, какой семигранник? Сколько он ни вглядывался в янтарь, никаких знаков не углядел. А как же подслеповатый знахарь мог там что-то увидеть? Ерунда, в общем. Хотел, наверно, свою хваленую мудрость показать. вот и придумал небылицу.
Однако с той поры он старался прибегать к помощи талисмана лишь в самых необходимых случаях. Береженого, как говорится, боги берегут. К счастью, Хатунг по-прежнему благоволил к нему: дела с каждым годом шли лучше и лучше, богатство росло как на дрожжах, и, разумеется, вопреки предостережениям старого знахаря, никаких тревожных перемен с его душой не наблюдалось…
Спрятав талисман в тайник, сделанный специально для него под настенным ковром, Виркус громко позвонил в медный колокольчик. В горницу торопливо вошел Ойзен, верный слуга и надежный помощник в любом щекотливом деле.
— Все ли готово на острове к приему гостей?
— Да, мой господин. — Ойзен почтительно склонил голову. — Гости будут довольны.
— Не слишком ли ты самоуверен? — нахмурился Виркус. — Помнится, в прошлый раз ты так же заявлял, что все в полном порядке.
Ойзен склонился еще ниже. Во время предыдущих боев на ристалище один из смертников метнул в
