– С утра и горит, – со вздохом сказал я, – старая прислуга, неопытная…
– У вас же молодая горничная была…
– Сменил. В деревню уехала… Пила…
– Неужели пила, а вы так довольны были ею…
– Я схожу, потушу…
По дороге я заглянул к Зинке. Она успокоилась и спала, дергая во сне губами. Я облегченно вздохнул и с ненавистью посмотрел на нее.
– Спи, спи, скотина…
Керосинку, как оказалось, потушить нелегко. Если привернуть один фитиль, горит другой, привернуть его – идет дым. Пришлось залить водой. Правда, при этом погибло Зинкино молоко, но керосинка гореть перестала.
– Опять вместе… Мне казалось, что в прошлый раз мы расстались навсегда…
– Милый…
– У вас такие славные волосы, Женя… Такие мягкие, мягкие…
– Да волосы… А вот опять эта противная Ардатова висит на стене…
– Женечка, да это же карточка на память… Я ее сниму…
– Вы любили ее?
– Ардатову? Ни коим… Разве я мог…
– Вы же сами говорили, что у вас от нее был сын…
– Женечка, да ведь я врал вам, чтобы возбудить ревность ко всему прошлому, ко всему, что когда-то…
Женечка печально и нежно посмотрела на меня, и на уголках ресниц задрожали слезинки.
– Вы, наверное, любите этого ребенка…
– Женечка, клянусь вам честью, что это неправда… Я же вам сказал, что это ложь…
– Вы все мужчины…
– Женечка…
Я наклонился к ней и поцеловал ее в голову. И когда в наступившей тишине Женя доверчиво положила мне на плечо голову, окутывая меня запахом своих духов, в соседней комнате я ясно услышал слабый, еле уловимый писк и быстро вскочил с дивана.
– Что с вами? – испуганно спросила Женя.
– Я сейчас, я сейчас, – задыхаясь от ужаса, пробормотал я, – там того…
– Что такое…
– Абажур… Абажур упал, – на ходу бросил я, – разбился…
– Почему же я не слышала…
– Такой он, мягкий… Неслышный…
– Какой мягкий…
– Из материи… Я сейчас…
К моменту моего прихода Зинка раскрыла рот, определенно предполагая начать новую серию длительного крика.
– Молчи! – глухо крикнул я. – Молчи… Убью, негодяйка…
Не обращая внимания на мое предупреждение, Зинка заплакала…
– Господи… Что же это… Молчи, молчи… Ради бога, молчи…
Я схватил ее на руки и начал бегать с ней по комнате.
– С кем это вы там разговариваете? – тревожно спросила Женя, подходя к двери.
– Сюда нельзя! – истерически крикнул я. – Я так…
– Нельзя? Мне нельзя? С кем же вы разговариваете…
– Да я так, честное слово, так… С собакой… Маленькая такая… Забралась под постель… Я и гоню…
– Что же я одна здесь буду сидеть?..
– Сейчас, сейчас… Спи, спи…
– Ничего не понимаю… Это вы меня спать укладываете?..
– Нет же… Я, честное слово, так… А-а-а… А-а-а…
– Что же это вы собаке поете? Я здесь одна, а вы там достали какую-то собачонку…
– Женечка! – голосом, полным скорби, крикнул я. – Женечка, я сейчас…
