– Капитан пропал!
Анастасия встрепенулась:
– Что?!
– Пошел напиться в трапезную. Сказал, что тут же вернется. И не вернулся. Нет его нигде…
– Может, по нужде пошел?
– Да нет его нигде! Анастасия, мне это не нравится!
Анастасии это тоже не нравилось. И даже более того, встревожило не на шутку. Капитан ни за что не отправился бы один в город – просто так, на ночь глядя, не предупредив.
– А если они начали брать нас по одному? – спросила Ольга тревожно.
– Случается вообще-то, – сказала Анастасия. – Но что-то я плохо верю. Катерина явно не ставила в известность местных… Нас могли взять сразу и всех. Людей знатнее нас хватали открыто, средь бела дня, тем более мы здесь чужие, а Серый Кардинал тут не из пугливых…
Они переглянулись.
– Кошка белобрысая… – зло сказала Анастасия сквозь зубы.
– Думаешь? Даже от нее трудно ожидать…
– Пошли. – Анастасия решительно поднялась. – Все-таки мы в городе, не в лесу, всегда найдется кто-то, что-то видевший…
Они вышли в полутемный двор, где никого уже не было.
Ольга показала на боковое крыльцо в трапезную:
– Он вошел туда. Оттуда он мог выйти в жилое крыло или вернуться той же дорогой. Но в комнаты он не проходил, я спрашивала. Его бы заметили, сейчас только о нем и говорят. Выходит, он вернулся во двор. К тому времени двор был пуст, а я зашла в конюшню и не могла оттуда видеть двора…
Анастасию почтительно тронули за рукав. Она обернулась так порывисто, что рослая девица-конюх испуганно отскочила, но тут же придвинулась ближе, оглянулась:
– Да простит мне мою дерзость светлая княжна… Но не ищет ли она какой пропажи?
– Ищу, – сказала Анастасия, пытаясь рассмотреть в полумраке ее широкое лицо. – Своего псаря.
– Того, что так складно и красиво пел?
– Того самого.
– Боюсь, светлая княжна, ему вдруг предложили лучшее место…
– Говори!
– Тс-с! – Девица с широкой и конопатой плутовской рожей приложила палец к губам. – Вы уедете, светлая княжна, а мне тут жить…
Анастасия рванула из кармана джинсов кожаный тяжелый мешочек, дернула завязку. Не раздумывая, высыпала все золото в ладонь и сунула конопатой:
– Говори!
Конопатая попробовала одну монету на зуб, удовлетворенно хмыкнула и почти беззвучно ссыпала золото в карман. Увлекла их в густую тень к створке ворот:
– Я стояла вон там, светлая княжна. Там темно, от ворот меня не было видно. Твой псарь вышел из трапезной, и тут появляется этот усатый. Из тех, здоровенных, как бабы, которые в свите состоят у…. Поняла?
– Дальше!
– Попросил твоего псаря отойти к воротам. Что-то по секрету обещал сказать. Он и пошел. Ну, тут подскакивают сзади еще двое и шух! – на него мешок. Узкий такой. Раз – и сразу до пят запаковали. В таком мешке не побрыкаешься, человек как связанный…
– Знаю, – сказала Анастасия. – Так снимают часовых. Дальше!
– И все. Мешок поперек седла – и только подковы замелькали.
– Все?
– Все, клянусь улыбкой Великого Бре!
Анастасия молча выхватила у Ольги кошелек и, не развязывая, запихала в карман конопатой. Та колебалась:
– Страшно… Ну ладно уж… В горком к ней его бы не повезли, она опасается чересчур уж выдрючиваться. Кардинал рядом. А есть у нее охотничий домик – на седьмой версте свернуть в лес, влево, и тропа приведет прямиком… Бывало такое…
– Ему что-нибудь грозит?
Конопатая прыснула:
– Жизни его, точно, ничего не грозит. А вот добродетели… Тут ручаться никак нельзя. – Даже в темноте можно было разглядеть ее широкую ухмылку. Анастасия в ярости махнула рукой:
– Прочь!
