Старинная песенка. Что там с ними было? Кажется, пошли они искупаться, и тонут один за другим, и вот уже не осталось негритят, ни одного, спокойно плещется море, ни одной курчавой головы над волнами, и никому нет дела, что опустел берег. В точности, как те негритята, один за другим уходят, не вынырнув, капитан Лонер, генерал-майор Некер, комиссар Зипперлейн. Кто следующий, господа? По логике событий следующим негритенком должен стать полковник Кропачев, но этого никак нельзя допустить – я просто- напросто не имею права умирать, я обязан оборвать цепочку умертвий, выигрывать пора, побеждать.
Погода немного испортилась, началось это еще ночью, тучи уже развеяло, но мокрый серый асфальт матово поблескивал, и я порядком забрызгал туфли, пока шел к почтамту. Скорее, брел.
Стоял у входа и курил, отчаянно зевая. Мимо пробегали связисточки в ярких брюках и прозрачных плащиках, метеоры с идиотской педантичностью сгорали над крышами, по площади лениво катил бело- желтый молочный фургон. Прошагали солдаты, видимо, из ночного патруля.
Где-то поблизости мелодично зазвонили бешеные часы – восемь утра. В конце площади показалась низкая спортивная «багира», разбрызгивая лужи, подъехала и остановилась в двух шагах от меня. Я распахнул дверцу, сел и сказал:
– Здравствуй, Мадонна.
Совершенно секретно. Экспресс–информация. А-1.
Майор Монахова Ксения Георгиевна (Мадонна). Родилась в 2010 г.
Закончила военное училище «Статорис» (факультет контрразведки). В настоящее время – следователь Отдела кризисных ситуаций МСБ. Семь национальных и три международных ордена. Незамужняя.
– Почему не самолетом? – спросил я.
– Слушай, Голем, как тебе удалось расколоть Антихриста?
– Значит…
– Да, – сказала она. – Там был Длинный Генрих. Труп Дарина нашли на том самом месте. На вилле нашли отпечатки Антихриста. Быстренько его взяли, и он, как ни удивительно, сразу раскололся. Нервный шок. Через слово поминает нечистую силу, которая нам якобы помогает, потому что тех двоих он тоже застрелил, и никто больше, кроме него, не знал… В самом деле, как тебе удалось? Кто мог дать тебе материал, которого не мог дать никто на свете, кроме самого Антихриста?
– Послушай сказку, – сказал я. – Жил-был город, в городе была статуя льва, и у него были глазищи, в которых можно увидеть прошлое.
– Что?
– Тот самый лев. Бесценная находка для нашей конторы, верно ведь? Но я не уверен, что льва нам отдадут. Что его чудесные глаза не исчезнут, как только мы его Приберем к рукам. Если верить авторитетам, подарки дьявола, равно как и подарок фей, имеют коварное свойство рассыпаться прахом на рассвете. Может быть, легенды о превратившемся в уголь золоте всего-навсего повествуют о неустойчивых элементах, открытых каким-то гением алхимии? От алхимиков всего можно ожидать, те еще ребята были. Она посмотрела на меня как-то странно:
– Голем, с тобой все в порядке?
– Милая, со мной все в порядке, – сказал я. – За мной гонялись те же фантомы, что и за Лонером, но я не сошел с ума. Я не сошел с ума даже тогда, когда воскрес Некер…
– Как воскрес?
– Ну, когда труп ушел из морга, – сказал я. – Здесь, знаешь, трупы довольно непоседливые: оживают, убегают, сводят с ума служителей морга. Неугомонные такие трупы. Когда Некер застрелился…
– Откуда ты знаешь?
– Как это откуда? Вчера днем местная полиция составила протокол, а вчера вечером труп Некера ожил и смылся из морга.
– Антон, ты только не волнуйся, давай все обсудим, что-то мы друг друга не понимаем… Некер не мог быть мертвым вчера вечером. Вчера вечером он приехал к нам, в окружной город, и застрелился в час ночи.
– Все сходится, – сказал я. – Труп ожил, потом поехал к вам и там застрелился вторично.
Я рассказал ей все подробности, показал свидетельство о первой смерти Некера, то донесение, которое Зипперлейн получил в тюрьме, о появлении живой и невредимой Аниты Тамп. Только тогда из ее глаз исчезли тревога и недоверие, и она честно призналась:
– Я уж думала, что и ты…
– Отпадает, – сказал я. – Давай приказ.
Она вручила мне по всем правилам оформленный приказ, поручавший мне дать сигнал к началу операции «Гаммельн», когда я решу, что это необходимо. Прилагались соответствующие коды и номера запечатанных пакетов, которые должны были вскрыть командиры войсковых частей.
– Итак? – спросила Ксана.
– Теперь я должен взяться за Регара. Пока я до него не добрался, не считаю себя вправе принять решение. Будь Регар сам Люцифер… Роланд где-то и в чем-то ошибся. И я должен понять, в чем и где.
– Ты уж постарайся, – сказала она. – Знал бы ты, что творится в Центре…
– Да, Ксана, – вспомнил я, – ты же у нас одно время училась точным наукам, а мне сейчас позарез необходима научная консультация. Как ты думаешь, что бы это могло означать? Я протянул ей похищенный в детской рисунок.
– Где ты это взял?
– Ну, не сам же нарисовал. Ты ведь помнишь, что в длинном списке моих достоинств способностей к рисованию нет.
– Помню… Знаешь, это весьма похоже на трехмерное здание, находящееся в четвертом измерении. Или – точка зрения обитания четырехмерного пространства на трехмерный объект. Если по Стергу и Берешу…
Она произнесла несколько фраз, в которых я не понял ни словечка. Час от часу не легче. Теперь еще и четвертое измерение, как будто мало нам того, что уже стряслось в трех… Упаси бог, проведает какой- нибудь журналист, и по свету отправится гулять новая сенсация – ретцелькинды явились к нам из четвертого измерения.
Но шутки в сторону. Как мне объяснили, дети склонны рисовать то, что видят. Вряд ли мальчишка перерисовывал иллюстрацию из трудов этих самых Стерга и Береша…
– Удачи тебе, Голем, – сказала Ксана.
И вот уже светло-синяя «багира» отъезжает, мчится, распугивая голубей, по дармоедской привычке упрямо ожидающих посреди площади щедрых туристов, а я стою посреди площади и смотрю машине вслед, в кармане у меня приказ, наделяющий нешуточными полномочиями, ответственность такая, что голова идет кругом, вот уже не видно машины, и я снова один, вокруг тишина, а я настолько привык не доверять тишине, что это стало больше чем привычкой. И я вдруг отчетливо, неправдоподобно четко сознаю, что боюсь встречи с Даниэлем Регаром. Боюсь, и все тут. Потому что впервые играю на чужом поле, чужими фигурами, и правила игры мне неизвестны, а быть может, у нее вообще нет правил, или они меняются в ходе игры. Были люди не глупее меня, столь же ловкие, умелые, преданные, дисциплинированные, но они погибли, приблизившись к этому человеку…
Нырять так нырять… Я пересек площадь и вошел в кабину видеофона, исписанную изнутри именами и номерами, – традиция, идущая от росписей древних на стенах пещер. Вспыхнул экран. Алиса чуточку рассерженно воззрилась на меня, дожевывая бутерброд…
– Привет, – сказал я. – Куда это ты исчезла? Торопишься куда-нибудь?
– На лекции.
– А помнишь, ты обещала познакомить меня с человеком, который все знает о здешних чудесах?
– Адам, но сейчас не получится, – сказала она с искренним сожалением.
– Даниэль в обсерватории и будет только вечером, поздно вечером. У них важный эксперимент по программе МГГ.
– Ну что ж, – сказал я. – Подождем до вечера. Когда к тебе приехать?
– Часов в девять вечера.
– Отлично. Двадцать один ноль-ноль, у тебя.
Экран погас. Я вышел из кабины, постоял-подумал, купил в автомате, заменившем прежних старушек с
