Разломил найденную на серванте большую пластмассовую расческу пополам, одну половинку протянул Нике:
– Причешись.
– Кофе бы… – вздохнула она.
– С круассанами… Пошли.
Причесанная, она выглядела вполне на уровне, несмотря даже на отсутствие косметики. Они побыстрее вышли со двора, где не наблюдалось ни единой живой души, и направились по знакомой уже дороге. Городишко помаленьку оживал, проезжали машины, шли люди, хотя, конечно, ничего похожего на утреннее шантарское столпотворение.
Увидев очередной киоск – этот был украшен вывеской с надписью «Василек», – Вадим решил рискнуть. Постучал в окошечко, оттуда выглянула тетка среднего возраста, вида скорее пролетарского, чем коммерческого.
– Колечко не купите? – памятуя печальный опыт с баксами, он продемонстрировал товар издали, держа его двумя пальцами.
– Самоварное, поди?
– Те-етенька! Там проба есть.
– На нем-то есть, да на вас негде ставить… – проворчала она, зевая. – Снял с кого, поди?
– Обижаете! – бесшабашно ухмыльнулся он. – Позавчера развелся, а раз такое дело… Не было золота, и это не золото.
– Покажи-ка…
Он решился разжать пальцы.
Тетка достала из-под прилавка крохотный пузырек и капнула на кольцо, обозрев результат, немного подобрела лицом:
– Вроде золото… Сколько ж тебе бутылок-то надо?
– Никаких бутылок, мать, – ответил он решительно. – Мне денежка нужна, раз такое дело, поеду к мамане в Мотылино, и гори оно синим пламенем.
– Вот то-то, – заворчала тетка. – Чуть свободу почуяли – понесло… Поскакал, задрав хвост, семью разбить, что кошку ногой пнуть…
– Эх, мать, знала б ты мою стерву, глаза бы не колола… – сказал Вадим. – Две сотни дашь?
– Сотню дам.
– Ну, мать…
– Полторы. Я ж не знаю, может, ты вечером прибежишь назад требовать и дверь ломать…
– Ладно, – махнул он рукой.
Не отходя от окошечка, пересчитал мятые десятки. Пока что все складывалось отлично.
– Эй! – окликнула тетка. – До завтрашнего утра подержу, если что, придешь выкупишь. Насмотрелась на вас, свой такой же… Так подержать?
– Не стоит, – отмахнулся он. Взял Нику под локоток и повел прочь. – Ну вот, бизнесмен везде бизнесмен…
Она молчала, убыстряя шаг.
Автовокзал нашли довольно быстро, пару раз переспросив дорогу. Оказалось, это довольно уродливое шлакоблочное зданьице, построенное явно в те времена, когда срока огромные брели в этапы длинные. Вывеска здесь почиталась излишней роскошью – огромные буквы АВТОВОКЗАЛ были выведены синей краской прямо по стене над козырьком единственной двери. Вот только дверь была заперта на громадный замок, вокруг не наблюдалось никаких признаков жизни, разве что хмурый пожилой субъект в ватнике и кепке лениво шоркал метлой по грязному разбитому асфальту, да примостившийся тут же кавказский человек помаленьку растапливал мангал. Совсем рядом проходила широкая дорога, выезд из городка, так что клиент, надо полагать, пер косяком. Вадим, правда, с неудовольствием обнаружил, что метрах в ста дальше, уже в чистом поле, торчала серая бетонная будочка поста ГАИ, и там уже торчали два вышедших на утреннюю охоту сокола. Лицезреть милицию отчего-то не было никакого желания, и он лишний раз напомнил себе, что уличить его ни в чем невозможно, лишь бы Ника не напорола глупостей…
Время шло. Стрелки показывали без пятнадцати восемь, но никто и не собирался отпирать автовокзал. Оставив Нику сидеть на широкой приступочке у крыльца, Вадим подошел к трудолюбивому кавказскому муравью и поинтересовался:
– Сколько время?
– Сэмь сорок семь, да.
– А почему ж вокзал закрыт?
– Дарагой, ты смотри фыласофски, – сказал шашлычник. – Нэ отопрут в восемь – отопрут в дэвять. Или в дэсять.
– Но автобусы на Бужур, вообще-то, ходят?
– Ва-абще-то – ходят. По настроению. Когда автобус есть, когда пассажир есть, когда бензин есть. А если чего-то нету, тогда не ходят. Сиди, как повэзет. Слушай, купи девушке шашлык, ты посмотри, какая у тебя девушка, она с шашлыком в руке будет смотреться, как Клава Шифэр! Шашлычок с утра хорошо, ва! Я тебе честно скажу: это не баран, свинин, но уж никак не собак! Вчера еще хрюкал, такой упытанный, как Дося… Досю видел? Вот он такой же был!
– Со стиральным порошком?
