Самый далекий берег

Чубурах заухал, замурлыкал, проворно слетел на землю с обезьяньей ловкостью и, прокосолапив к Кирьянову, принялся хватать его за форменные брюки.

– Держи, извращенец, – сказал Кирьянов, протягивая ему зажженную сигарету. – Завидую, вот кому на свете жить просто… Интересно, ты за бабами ухаживаешь? Наверняка, млекопитающее ты, или уже где?

Настроение у него было невероятно благостное. Чубурах преданно таращился на него снизу, ловко пуская дым, с таким видом, будто и в самом деле понимал человеческую речь – стриг ушами с величайшим вниманием, таращил огромные глупые глаза…

Глава десятая Колумбы походным строем

Назавтра оказалось, что Кирьянов как в воду смотрел.

Все произошло без авралов и завывания сирен боевой тревоги (хотя таковая здесь, как выяснилось, имелась). Сразу после завтрака Шибко исчез ненадолго, а потом явился какой-то очень уж озабоченный и объявил, что труба зовет…

Неожиданности начались вскоре. И первая заключалась в том, что в каптерку вместе с ними получать скафандр пришел штандарт-полковник Зорич – во время последовавшего короткого перекура Кац шепотом сообщил Кирьянову, что это неспроста, что отец-командир собственной персоной возглавляет группу лишь в исключительных случаях, каковых лично Абрам Соломонович за три года своей службы помнит всего четыре, и это были не самые опасные задания, порой даже нельзя было понять, в чем же они, собственно говоря, заключались, однако то, что они представляли собой нечто из ряда вон выходящее, Кац знает совершенно точно и готов дать в том честное жидомасонское… Остальные старшего капитана немногословно поддержали.

Никаких пушек Митрофаныч им на сей раз не выдал, и они зашагали в соседнее здание, на стартовую, лишь с небольшими сумками, где совсем немного места занимали скафандры, в сложенном виде удивительно компактные, чуть ли не в кулаке зажать можно.

Переброска вообще-то была стандартной – если не считать, что с ними на сей раз не было ни Митрофаныча, ни шофера Васи. Восьмером они прошли в центр небольшого зала, на желтую «мишень», в точности такую, как тогда в аэропорту. Принципиальное отличие заключалось в том, что за небольшим пультом не было похмельного мужичка, а сидела там симпатичная брюнетка в идеально подогнанной униформе, та самая пассия проныры Каца. Она и повернула рубильничек совершенно будничным жестом.

И они после длившегося миг выпадения из всякой осязаемой реальности оказались на какой-то планете, где небо было почти голубым, не наблюдалось ни ветра ни облаков, а окружающий пейзаж представлял собой скучную равнину с пучками бурой травы, лишенную всяких техногенных признаков разумной деятельности. Из таковых обнаружилась лишь невиданная прежде тачка в виде овальной платформы с дюжиной сидений, накрытой прозрачным колпаком, которой управляло осьминогоподобное создание в соответствующем скафандре – блестящий шар и полдюжины гибких чешуйчатых чехлов для щупалец. На гостей оно обратило внимание не больше, чем водитель земного автобуса на каждодневных пассажиров – а впрочем, они тоже держались соответственно.

Тачка поднялась в воздух – и, набрав высоту, вместо того чтоб лечь на горизонтальный курс, продолжала вертикально переть в небеса, все увеличивая скорость (но при этом волшебным образом не чувствовалось ни малейшей перегрузки). Не прошло и минуты, как небо вокруг потемнело, стало фиолетовым, а там и черным. На нем явственно засверкали звезды. Летательный аппарат в два счета вышел на орбиту и, сбавив скорость, направился к огромному блестящему шару с несколькими прямоугольными выступами, парившему в космическом пространстве.

Кирьянов ощутил приближение чего-то необычного – он видел, как сослуживцы украдкой переглядывались, пожимали плечами, хмурились и обменивались многозначительными взглядами. Кажется, он понимал причину – знал уже достаточно.

В подавляющем своем большинстве межпланетные, межзвездные и межгалактические перелеты происходили без всякого выхода в космос, без всякой дополнительной техники – исключительно с помощью станций переброски на планетах. Встал в круг, не успел удивиться, оказался за тридевять миров… Агрегаты вроде этой орбитальной станции знаменовали нечто уникальное.

Тачка на полном ходу вошла в ближайший прямоугольник, оказавшийся чем-то вроде шлюза, влетела сквозь радужную завесу, в долю секунды погасив скорость (опять-таки пассажиры этого не ощутили вовсе), опустилась на металлическую ребристую поверхность. Тут же откинулась прозрачная овальная дверца, и осьминог в скафандре – точнее, его транслятор – ровным голосом напутствовал:

– Счастливо, ребята.

Отец-командир первым вышел под сводчатый потолок, за ним цепочкой потянулись остальные. В стене с едва слышным щелчком образовалось овальное отверстие наподобие двери, и вошел несомненный гуманоид в блестящем скафандре без шлема, чертовски похожий на землянина – всякие мелочи вроде фиолетового отлива волос, иной формы ушей и разреза глаз не следовало принимать в расчет, нельзя быть таким уж привередливым. После пилота-осьминога такой вот гуманоид представал братом родным…

– Добро пожаловать, – сказал он вежливо, но исключительно по-деловому. – Я – старший капитан Стивест, командир станции. Научная группа уже на стартовой позиции, пойдемте.

И предупредительно отступил на шаг, указывая дорогу – ни единого лишнего слова, ни единого постороннего жеста, надо полагать, служака опытный, вроде штандарт-полковника или Шибко. Прапорщик глянул на него с несомненным уважением и зашагал вслед за командиром, а за ними потянулись остальные.

Они некоторое время шагали по прямым и плавно изгибавшимся коридорам со скучными, голыми металлическими стенами, где порой помигивали цветные кружки и что-то самым загадочным образом свиристело, а порой мелодично позвякивало, и не было ни желания, ни смысла гадать, что означает эта иллюминация и эти звуки – какой нормальный землянин станет интересоваться природой шумов в моторе автобуса?

Оказались наконец в куполообразном зале с неизменной «мишенью» в центре – для разнообразия не желтой, а сиреневой. У стены рядком лежали несколько белых шаров и параллелепипедов, снабженных чем-то вроде ручек для переноски, а возле них стояла троица в скафандрах, не особенно и примечательная: гуманоид той же расы, что командир станции; галакт, больше всего напоминавший жабу ростом с метр; наконец, существо с двумя нижними конечностями и четырьмя верхними, с зеленой головой в виде сосновой шишки и глазами на стебельках. Ничего особенного, в общем.