Сталин. Красный монарх

помещиков поступиться частью земли и обеспечить за собой владение остальной землей, нежели лишиться всего».

Государь император соизволил собственноручно начертать на докладе: «Частная собственность должна оставаться неприкосновенной». И ниже: «Кутлера с его должности сместить».

После революции Кутлер работал в Наркомфине и правлении Госбанка, именно он готовил денежную реформу 1924 года…

Со временем ситуация ухудшилась настолько, что в Россию стали ввозить зерно. Вот именно, ввозить в «житницу Европы». В 1912 г. было ввезено 114 тонн произведенного в Восточной Пруссии зерна. М.Н. Покровский, несправедливо погруженный в забвение историк, один из немногих, кто рассматривал все общественные процессы, в первую очередь, с точки зрения экономики, писал: «Русские потребляющие губернии, главным образом северо-западные – Псковская, Новгородская и т.д., находили более выгодным ввозить дешевую немецкую рожь, нежели покупать отечественную. Это был настоящий скандал».

Вот уж безусловно! Пришлось срочно вводить для германского зерна ограничительные пошлины. Российским зерноторговцам это, как легко догадаться, было только к выгоде – а вот потребитель должен был утешать себя исключительно тем, что его кровные денежки уходят в карман не «тевтонов», а самых что ни на есть православных людей…

Крестьянское недоедание приводило к тому, что при призыве на военную службу из-за физической непригодности освобождалось 48 процентов рекрутов (в Германии – 3 процента, во Франции – один!). В 1911 г. полковник Генерального штаба князь Багратион писал, что из трех парней трудно выбрать одного пригодного для службы, а сорок процентов новобранцев, как оказалось, впервые в жизни ели мясо, поступив на военную службу…

Какой там «хруст французской булки»! Хрустели булками, смачно чавкали ветчиной и пили чай с сахарком лишь те самые «золотые пятнадцать процентов». Остальные даже не жили – выживали.

Когда предлагали отдать половину земли, наша «элита» категорически воспротивилась. И потеряла все, как предупреждали умные люди…

Но, кажется, некоторые любят поминать про якобы небывалый расцвет российской экономики перед революцией. Извольте, посмотрим, как обстояло дело в действительности.

4. Экономика должна быть

Если брать чисто количественное выражение, то полное впечатление, что российская экономика и в самом деле неслась вперед семимильными шагами: процент роста огромный, капиталовложения растут. Но тут имелись свои тонкости.

Это были иностранные капиталы. И большая часть российской экономики была подмята иностранцами, поскольку им и принадлежала…

В руках иностранных акционерных обществ было 70% добычи угля в Донбассе: куда ни глянь – сплошные Юзы, Крузы, Болье, Гарриманы… В основном, бельгийцы и французы.

Примерно 90% добычи платины в России находилось в руках иностранных компаний – как и изрядная доля золотодобычи. Печально известный Ленский расстрел приисковых рабочих в 1912 г., всколыхнувший страну, произошел по причинам отнюдь не политическим. Просто-напросто рабочие, доведенные до крайности скотскими условиями существования, всем коллективом пошли к администрации требовать человеческого обращения, выполнения тогдашних законов. Их расстреляли в упор. Стреляли русские стражники, из русских винтовок, но пули, строго говоря, были английскими – потому что Ленские прииски принадлежали английской золотодобывающей компании «Лена-Голдфилдс». И с русскими рабочими цивилизованные британцы обращались примерно так же, как с неграми в своих африканских колониях…

К 1914 г. иностранным финансовым синдикатам принадлежала примерно половина нефтедобычи и три четверти нефтеторговли.

Монополия, одним словом. И господа французы вели себя, как классические монополисты: диктовали своим предприятиям объемы угледобычи и цены, по которым следовало продавать на российском рынке российский же уголек. Дело это приобрело широкую огласку в печати и в Думе, правительство волей- неволей вынуждено было вмешаться. Прокуратура Петербургской и Харьковской судебных палат успела провести обыски в тамошних конторах синдиката с выемкой документов, подтверждающих, что «угольный голод» был организован умышленно, чтобы сорвать побольше прибыли. К сожалению, дело это пришлось спустить на тормозах: в защиту «Продугля» (так синдикат именовался) моментально выступили крупные французские политики. И царские высокопоставленные чиновники, должно быть, по доброте душевной, дело замяли.

Как обстояло дело на юге России с механическими, сталелитейными, трубопрокатными заводами? Из восемнадцати промышленных акционерных обществ двенадцать полностью принадлежали иностранному капиталу, в остальных шести доля иностранных денег так или иначе присутствовала. «Иностранные» предприятия производили 67% южнорусского чугуна, 58% готовых металлоизделий.

Электротехническая промышленность? Германский капитал занимал «почти монопольное положение».

До революции в России было только две компании, специализировавшиеся на производстве резиновых изделий. Одна, «Проводник», принадлежала французам, другая, «Треугольник» (будущий «Красный треугольник») – немцам.

Изрядная доля табачной промышленности была собственностью британской «Дженерал Рашен Тобакко Групп». Производство меди – в значительной степени собственность англичан и французов. Производство сельскохозяйственных машин – американцев. В Москве было два общества конно-железных дорог (те самые конки, предшественницы электрического трамвая). Одно полностью бельгийское, второе – русское. Но в 1891 г. бельгийцы захватили прочные позиции и в русском. А когда вместо конки появился трамвай, основной пакет акций оказался в германских руках. Современник писал: «Трамвай и конка – самое выгодное и самое прибыльное коммерческое предприятие. Вот почему иностранные капиталисты, как хищные вороны, стаями налетают на каждый город, где только поднимается вопрос об устройстве конки или трамвая». По его выводам, бельгийская трамвайная концессия и в Харькове, и в Кременчуге, и в других местах обогатила иностранцев, «оставив город таким же грязным, темным и неблагоустроенным, каким он был раньше».

То же самое происходило и в банковском деле. 18 российских банков контролировали 75% всего капитала – и 40% акций этих банков принадлежало иностранцам. Принято восхищаться успехами русских инженеров, в кратчайшие сроки построивших Транссибирскую магистраль и Маньчжурскую железную дорогу (КВЖД).

В самом деле, есть повод для гордости – вот только большую часть средств на строительство выделили в виде кредита иностранные банки, и, соответственно, часть этих магистралей принадлежала им…

Кстати, о кредитах. Царская Россия сидела на кредитной игле даже, пожалуй, прочнее, чем Россия времен позднего Ельцина.

Вот здесь и кроется корень зла! Человек, не посвященный в тонкости бизнеса, может простодушно воскликнуть: «А собственно, что плохого в том, что иностранцы на свои деньги строили у нас заводы и шахты? Какая разница, кому они принадлежали, если они давали работу российским подданным»?!

Ответ простой. Иностранный собственник вывозит прибыль к себе домой – и туда же, за границу, уходят проценты по кредитам.

А прибыль была потрясающая, какой в Западной Европе ни за что не получишь. Французы и бельгийцы наперегонки и с визгом неслись вкладывать деньги в «русские» акции – потому что получали сорок процентов дивидендов. А у себя дома, между прочим, получали бы два-три…

Уже в 1861–1866 гг. из России вывезли золота не меньше, чем на 455 миллионов рублей. В пересчете на драгоценный металл это многие тонны… А в 1891–1913 гг., по подсчетам современных экономистов, Россия выплатила процентов по кредитам и погашений по государственным займам на сумму свыше 5 миллиардов рублей золотом, в полтора раза больше, чем получила. Вывезенная иностранцами прибыль в этот счет не входит. Царский золотой десятирублевик весил семь с лишним граммов. Любой, кому захочется, может подсчитать точно, сколько тонн золота утекло…

Еще несколько цифр. В 1861 г., накануне освобождения крестьян, средний доход на душу населения в России составлял 40% от германского и 16% от американского. В 1913 г. – уже только 32% от германского и 11,5% от американского.