–
– Понял.
Группа остановилась перед мостиком. Ну конечно, растяжку не так уж трудно было заметить… И не так уж трудно принять проистекающее отсюда логическое решение…
Ага, так и есть. Они поочередно двинулись к воде, собираясь переправляться вброд. Разумное решение… но не предусмотревшее некоторых хитрушек из арсенала спецназа ФСБ.
По обе стороны мосточка на дне лежали «тараканы» – небольшие мины, снабженные несколькими длиннющими усами, длиной метров пять каждый. Достаточно легкого прикосновения… опа!
Посреди речушки взметнулся грязно-желтый фонтан. Примерно через две секунды, согласно известной формуле, долетел звук взрыва. А там сработал еще один «таракан» – судя по месту взрыва, его чуть отнесло течением…
Вся кодла рванула на берег, как ошпаренная, исключая того, что дергался и бился, взметая грязную воду. Орал, надо полагать, как резаный, но крик сюда не долетал. На Памире есть какой-то особый термин, означающий расстояние, которое преодолевает человеческий голос, вспомнил майор. Евгеньев рассказывал, даже слово называл, но сейчас из памяти вылетело…
Ну, залегли, конечно, примерно половина палит в белый свет, как в копеечку. Если у них есть твердый лидер, он сейчас это безобразие прекратит… ага, судя по яростной жестикуляции, вот это лидер и есть, учтем… Тот, в речушке, дергается, сволочь, живучий, а они, конечно, не спешат за ним лезть, справедливо опасаясь разделить ту же участь. Ох, как им уши закладывает… подобное зрелище деморализует, будь ты хоть самым крутым, – именно в такие минуты четко осознаешь,
Ай-яй-яй… Дострелил-таки наш лидер незадачливого водного жителя. Неаппетитно, однако повышению авторитета командира и сплочению рядов способствует – позвольте уж быть циником… Ну да, ворчат, огрызаются, неуютно им, шпане, но что-то не заметно открытого неповиновения или стремления провести срочные демократические выборы нового предводителя…
– Леша, видел главаря?
– Ага.
– Его и делай хроменьким, когда пойдут через реку…
– Понял.
Так, ну что там у нас? Оживленно дискутируют, кто лежа, кто сидя на корточках. Никто по ним не стреляет, и это, скорее всего, придает убежденности в том, что засады поблизости нет, что мины, как и в двух прежних случаях, оставлены давно ушедшей вперед дичью… Впрочем…
Впрочем, субъект с югославской снайперкой, единственный из них, ведет активный поиск возможного противника – залег со своей бандурой в отдалении, у валуна, в оптический прицел таращится, стволом водит, но нет пока что оснований для беспокойства, он ведь, паскуда, все внимание сосредоточил на другой горушке, которая поближе, прямо напротив переправы, а мы-то другую выбрали, в сторонке, так что перехитрили вражину в конкретный момент… ай да Пушкины, ай да сукины сыны…
Ну вот, даже произвел выстрел, пальнул по безвинной горушке, не обремененной присутствием одной из воюющих сторон…
– Леш, что о нем думаешь?
– Что тут думать? – произнес Леша со спокойным, безграничным презрением профессионала, имеющего право на законную гордость собой. – Одно слово: человек со снайперкой… Я его хлопну за Толю…
– Ага, – сказал майор с закостеневшим лицом.
Так-с, пришли к некоему консенсусу… Разделившись на две группы, кинулись вброд – но уже на значительном удалении от мостика, чешут прямо-таки со второй космической скоростью… Ну, не столь уж бездарно – ясно же, что дичь не успела бы засыпать минами всю акваторию, и времени не хватит, и не найдется столько мин…
Ну, так… Доблестно форсировали речку, без потерь, на какое-то время задержались на том бережку, передыхая, сбрасывая дикое напряжение…
– Давай! – выдохнул майор, не отрываясь от бинокля.
Глухой выстрел. За ним еще два, почти слившихся. И тишина, тишина…
Глушителя у маузера, несмотря на все его совершенство, нет, зато имеется длинная трубка пламегасителя, она приглушает звук выстрела и не позволяет определить, с какого направления выстрел был произведен. Полное впечатление, что с ясного неба.
Автоматная пальба – яростно-нерассуждающая… Несколько пуль даже чиркнули по склону горушки, на которой они прятались, прошли значительно ниже. Но озабочиваться этим не следует – во-первых, их не заметили, во-вторых, автомат на такой дистанции
А у Леши, как водится, все в порядке – командир крутится на земле диковинной юлой, зажимая колено. Простреленная коленная чашечка – это, надо вам знать, чертовски больно. И полностью отнимает способность к самостоятельному передвижению.
И со второй мишенью – тик-так. Вот только гад, хоть и лежит на земле, ведет себя как-то очень уж спокойно для двойного попадания, сидит скрючившись, судя по лицу, даже не орет…
– Леша?
– Что?
– Чего он такой задумчивый?
А ему пока что и не особенно больно, – спокойно ответил снайпер, невысокий росточком, щуплый,
