Трудно заставить себя добровольно лезть в ловушку. Но Карташ знал, что надо. Есть, бляха-муха, такое слово…
Ощущение взгляда в спину, появившееся сразу возле дома Дорофеева, не исчезало, однако Алексей сему факту большого значения не придавал. Вполне возможно, срабатывает так называемый эффект ожидания. Когда, прочитав статью о вреде пьянства, начнёшь прислушиваться к своей печени, то обязательно заполучишь покалывания в правом боку. Когда ждёшь слежки – обязательно начнут мерещиться нырнувшие за угол «топтуны» и зловещие взгляды из тёмных подворотен.
Сзади послышалось дребезжание. Карташ резко развернулся. Нога зацепилась за крепёжный болт на шпале, и Алексей чуть не грохнулся всеми костями на рельсы. Вот что значит натянутые нервишки…
А его всего-то навсего догоняла мотодрезина. С одним-единственным ездоком на обитом коричневым дерматином кресле. На площадке перед автомобильным движком стукались боками молочные бидоны.
Уф… Пронесло.
Карташ взглянул на часы. Запаздывали на полчаса. Не часы, конечно. В своих «командирских» Карташ был уверен, как Наполеон в старой гвардии. С обедом запаздывали, суки. Ну да, на дрезине покачивались бидоны с хавкой, со всякими там вторыми и компотами. Так их каждый день и доставляют из деповской столовки. Не возить же, право слово, зэков на обед в зону…
Словно сомневаясь, что его грозный транспорт замечен, водитель подавил на автомобильный клаксон. И стал притормаживать.
Карташ почувствовал облегчение. Значит, пока можно не подставлять спину под нож.
Так уж устроен человек. Дай возможность отсрочить опасную развязку – и вцепишься в этот шанс зубами. А уж разум подыщет трусости подходящее, красивенькое объяснение. Карташ, например, успокоил себя тем, что если его преследуют, то преследователь, наверняка, заподозрит неладное, когда офицер вдруг откажется от попутного транспорта.
– Чего так поздно! Премий с вас давно не снимали! – сварливо заметил офицер внутренних войск, забираясь на дрезину.
– Скажи спасибо, начальник, что вообще поехали, – угрюмо отозвался Сашка-Ухарь. – Еле завёлся. Давай мне новую лайбу, будет тебе движение по графику. Сам, кстати, не жрамши. А меня-то кто пожалеет?!
Как и положено, Сашка-Ухарь тоже происходил из бывших сидельцев.
– С инспекцией? Людям доверию нет, начальник? – Сашка смял «беломорину», оставляя на мундштуке мазутные отпечатки пальцев.
– Как говорил товарищ Ленин, социализм – это учёт и контроль, – автоматически проговорил Алексей.
– А я уж и забыл. И про пахана твоего с погонялом Ленин, и про сицилизм… А вообще-то лихой был атаман, хоть и беспредельщик. Такую поляну хапанул – всего лишь с шайкой отморозков!
Продолжая болтать, Сашка опустил руку вниз, под сиденье…
Карташ дёрнулся, как от удара током. Из-под фуражки на висок побежала струйка пота.
Идиот! Осёл! Расслабился, как последний кретин! Сел на жопу ровно и забыл об опасности! Почему это, интересно, дрезинщик не может быть тем самым? Почему убийцей не может быть хорошо знакомый человек, на которого ни в жизнь не подумаешь?!
Сашка выудил тряпку, вытер руки, хотя что грязнее – руки или тряпка – сказать было непросто. И это ничего не значит. Трюку сто лет в обед. Возможно, он даёт привыкнуть к движению. А когда в пятый раз полезет туда же, под сиденье, то вытащит уже монтировку или гаечный ключ. Двинет, скинет под рельсы – вот тебе первоклассный несчастный случай. Потом плети что взбредёт в голову: или гражданин начальник внезапно выскочил на путь, или дрезина сошла с рельсов – а они ох и нередко сходят. – и ездок-офицерик неудачно фуражкой об рельс приложился…
Кругом тайга. Ехать им ещё минут десять, с каждым километром места будут всё глуше и безлюднее…
Карташ покосился на соседа. Тот замолчал, глядел вперёд, насвистывал какой-то мотивчик.
Сама безобидность.
Дребезжа и покачиваясь, дрезина катила наезженным маршрутом. Зелёной каймой тянулся по сторонам лес, вдоль насыпи валялись старые, деревянные шпалы, чьё место на этом участке уже занял бетон.
Когда показалась группа в оранжевых жилетках, кидающая лопатами щебень, Карташ не смог сдержать выдох.
– Жрать привезли! – донеслось сквозь скрежет подтормаживающей дрезины.
– Поздновато, япона мать…
– Кончай вкалывать!
– Притомился, начальник? – подмигнул ему Сашка-Ухарь.
– Да есть маленько, – сознался Алексей.
Спрыгнув на насыпь, Карташ обнаружил, что у него взмокла спина…
Только один человек не принял участия в стаскивании бачков с дрезины и в предобеденных хлопотах. Бригадир как лежал на груде старых шпал, когда остальные вкалывали, так и сейчас продолжал лежать. Поднялся, причём с показательной неторопливостью, лишь когда Карташ подошёл к его «рабочему» креслу.
– Волыним? – Это была ритуальная фраза, с которой Алексей неизменно начинал общение с бригадиром.
– Так ведь не положено, начальник, – ответ бугра тоже не блистал новизной.
