малейшем подозрительном шуме хватаясь за автоматы, потом десяток километров тащились по обочине Панамериканского шоссе, частенько опять-таки сворачивая в лес, – огромными грузовиками, с гулким свистом проносившимися в обоих направлениях, можно было пренебречь и не усматривать в них угрозу, но вот легковушек следовало остерегаться. И не только потому, что это могла нагрянуть погоня, – Мазур, как и два его спутника, слишком хорошо знал, как бывают напряжены нервы у ночных патрулей в местах, где пошаливают партизаны, и как легко солдатушки-бравы ребятушки палят по всему подозрительному, не утруждаясь вдумчивой проверкой. Резанут сгоряча пулеметной очередью – и жалуйся потом апостолу Петру, если только выпадет случай отрапортовать ему о прибытии...
Однако до деревни добрались без приключений, уже на рассвете, когда, несмотря на ранний час, понемногу оживали «рестораны» и «торговые точки». Первые были бараками вроде китайского заведения, а вторые – хлипкими дощатыми прилавками, а то и попросту подостланными на голую землю кусками пластика. Беглого знакомства с крохотной деревенькой хватило, чтобы понять: живет она исключительно за счет проезжающих. Рестораторы надеялись, что кому-то из путешествующих все же взбредет блажь пообедать именно у них, продавцы фруктов и аляповатых сувениров в виде ярких пончо (пародий на индейские), серебряных безделушек, «старинных» глиняных статуэток и кожаных сумок жили теми же надеждами, невероятно красочный индеец с разукрашенной бантами и бубенчиками ламой меланхолично ждал, когда кто-нибудь соблазнится запечатлеть его на пленку.
За три проведенных здесь часа они поневоле изучили неспешный ход местного бизнеса: больше всего везло двум черноволосым ребятам с крохотной бензоколонки «Шелл», с утра заправившим десяток машин. Индеец с ламой однажды попал-таки в прицел объектива американки с желтого туристского автобуса. Остальные не могли похвастать и этим, движение с рассветом стало довольно оживленным, но деревушка, видимо, мало чем отличалась от пары десятков своих сестер, разбросанных вдоль Трассы, а потому интереса для туристов не представляла. Действительно, для старого китайца они оказались подарком судьбы...
Поскольку неизвестно было, когда придется в следующий раз поесть, заправились основательно: утятина с кусочками ананасов, жареный индюк, копченое мясо со сладкой редькой, рисовые колобки, суп из длиннейшей золотистой лапши с плававшими в нем виноградинами... Четверо уписывали за обе щеки, Лара брезгливо поклевывала, мимоходом обмолвившись:
– Видывала я китайские рестораны и получше...
Когда сидеть дальше, несмотря на щедрый заказ, было как-то и неприлично, отправились под открытое небо. Вряд ли они могли привлечь особое внимание: обычные джинсы, дешевые рубашки и объемистая сумка, в которой покоились автоматы, не выделяли их особенно на общем фоне. Одеты не богато и не бедно, европейский облик еще ни о чем не говорит, а единственный среди них негр возбудить любопытства не может – в Санта-Кроче своих хватает. Рубашки, правда, пришлось носить навыпуск, чтобы скрыть пистолетные кобуры на поясах, – но здесь почти все так ходили. Полицейский патруль, вихрем влетевший на ярмарочную площадь, внимания на них не обратил – из полусотни здесь собравшихся бравые ребятки отчего-то уцепились за единственного субъекта, выглядевшего респектабельным горожанином: белый костюм, галстук, кожаный чемодан, перстень на пальце... У него вдумчиво проверили документы, старательно перерыли содержимое чемодана и укатили – кажется, так и не дав объяснений.
Пока что не появилось никого, напоминавшего бы посланцев объявившего вендетту младшего братца, но опасность оставалась. Единственным слабым звеном, как легко догадаться, была Лара: как выяснилось из деликатных расспросов, самый младшенький Гарай тоже отпробовал импортного угощения, прекрасно знал ее в лицо, как и многочисленная челядь, частью избегнувшая участи двух хозяев...
Поразмыслив, Мазур взял у Ольги денег и купил у ближайшего лоточника женский платок ядовитой расцветки и абстрактного рисунка, способного лет сорок назад довести Никиту-Кукурузника до нервного поноса. Заставил Лару его тут же повязать, скрыв волосы – жалкая попытка замаскироваться, но все же лучше, чем ничего, при беглом взгляде из проезжающей машины не привлечет внимания.
Беда только, что логика Гараева воинства – темный лес. Мазур, как и два его битых жизнью спутника, мог бы до мелочей, подробнейше и со знанием дела расписать, как будет действовать погоня или облава, высланная серьезной
– А как ты смотришь на такую идею... – сказал Мазур тихонько. – Если так и не дождемся подходящего автобуса, тормознуть легковушку, предъявить хозяину в качестве единого проездного пару пистолетов и рвануть лихим броском до Куэстра-дель-Камири? Телефонов здесь нет, ты сам выяснял...
– Боюсь, через часок я сам за такой план проголосую, – серьезно сказал Кацуба. – Ситуация – черт те что, а то и больше. Здешние автобусы и расписание – две вещи несовместные...
Лара сидела на некрашеной скамейке, уперев локти в колени, уронив голову на руки. Мазур все чаще поглядывал на нее с беспокойством: доходит девка, по всему видно, вкатить бы ей пару ампулок доброго «усмирителя», но где ж их взять, чертов дон Херонимо набил машину лучшей экипировкой, а вот про хорошую аптечку не подумал. Де мортуис аут бене, аут нихиль[34], конечно, но кое в чем операция была спланирована бездарно, да и финал по-идиотски скомкан, одно слово – «соседи»...
Ольга радостно встрепенулась, подтолкнула Мазура локтем.
– Автобус? – обрадовался он в первый миг.
Нет, не автобус. Пятнистый джип с тяжелым пулеметом в корме и пятеркой тигрерос – маскировочные комбинезоны, круглые каски, знакомая нашивка на рукаве, уверенно-небрежный вид опытных служак. Джип, проехав туда-сюда, примостился на окраине импровизированного базарчика, над ним поднялись дымки сигарет.
– Решение проблемы, а? – спросила Ольга. – Сошлемся на Эчеверрию, попросим подвезти...
– А куда они нас посадят? – пожал плечами Мазур. – Места там, сама посмотри, ровнехонько для них. И рации что-то не вижу.
– Никаких контактов, – непререкаемым тоном заявил Франсуа. – Будем выбираться самостоятельно.
– Влад, он что, имеет право тебе приказывать? – неприязненно покосилась Ольга.
– В данный момент – да, сеньорита, – вежливо пояснил Франсуа. – Когда речь зайдет об экспедиции, порученной сеньору Владу, ему и карты в руки, но сейчас, в этой игре, уж простите, мне предстоит покомандовать...
– Вот только я-то вам не подчиняюсь, не забыли? – ершисто вскинулась она. – Я понимаю, девушку надо было выручить – но, в конце концов, не забывайте, что это вы – в
– Я помню, сеньорита.
– В таком случае я иду к солдатам...
– Сеньорита, я бы вас убедительно попросил этого не делать, – столь же вежливо, но непреклонно промолвил Франсуа. – Опасности пока что нет, не стоит суетиться, я вас прошу...
– Для гостя вы удивительно непринужденны. Я...
– Тихо! – сказал Кацуба. – Автобус! Пойду узнаю...
Он вскочил и чуть ли не бегом направился к съехавшему на обочину огромному американскому автобусу с тупорылым капотом – на крыше принайтовано множество мешков, корзин и ящиков, ни в одном окне нет стекла, изнутри струится сигарный дым. Как у него крыша не проломится под таким грузом?
– Ну вот, – сказал Мазур, оборачиваясь к Ларе. – Будет просто замечательно, если это наш, мы вас отвезем в отличное место, где ни одна живая...
Он осекся. Лара смотрела мимо него, округлив глаза в ужасе.
Мазур медленно обернулся. Синий «блейзер» с затемненными окнами неспешно свернул с автострады и вовсе уж по-черепашьи пополз вдоль базарчика. В поле зрения Мазура появились две явно антагонистические картинки: Кацуба, стоя рядом с шофером, обрадованно машет им рукой, а в «блейзере» опустилось правое переднее стекло, и оттуда пялится усатый субъект, чем-то неуловимо похожий на двух покойничков, любителей самодеятельного кинематографа...
