серыми лишаями мха стволами. Бокаси остановил лодку, они долго, старательно прислушивались, но не услышали никаких звуков, говоривших бы о присутствии человека, ни выстрелов, ни криков, ни беготни. Лодка вильнула вправо – проводник уверенно повел ее к берегу, что-то коротко сказал.
– В этом селении он и собирался прятаться, – перевел Кацуба. – Он со многими в лесу знаком, но к этим собирался в первую очередь. Черт, и не остановишь его теперь...
Он перехватил шест у проводника. После недолгих колебаний сунул ему Мазуров «гаранд». Умело держа карабин, Бокаси прыгнул на берег и бесшумно заскользил меж стволов.
Его не было минут десять. Вокруг стояла тягостная тишина – не орали обезьяны, молчали птицы. Судя по реакции живности, еще сторожко помалкивавшей,
– Если начнется, бейте на поражение, – резко бросила Ольга.
Кацуба осторожно поинтересовался:
– А это не будет, некоторым образом, вмешательством во внутренние дела? Мы как-никак дипломаты... по бумагам. Что ни говори, иностранцы.
– Вы помогаете мне, – отрезала Ольга. – А я им сейчас оформлю, если попадутся, девяносто третью «б» – гражданский арест, то есть задержание преступника, которое вправе осуществить любой законопослушный гражданин при отсутствии поблизости полиции. Что вы так смотрите? Работа такая, приходится знать и уголовное право...
– А если они не подчинятся порывам гражданского долга?
Лицо у нее было белым от злости:
– Ну, тогда пусть сообщают через спиритическое блюдечко, что у меня не было никаких прав стрелять... Прикройте автоматы чем-нибудь. Чтобы не было видно. Куртки запахните, в случае чего работать будем пистолетами, – распоряжалась она четко и властно. – Улик, собственно, никаких, мы даже не знаем, кто это сделал...
Мазур торопливо навел автомат на мелькнувшую меж стволов фигуру. Опустил, узнав проводника. Через пару секунд тот что-то кратко говорил Ольге.
– Все селение... – протянула она. – Никто, похоже, не успел уйти, их окружили на рассвете и начали... Там еще подробности, но я их пересказывать просто не хочу... – и что-то приказала индейцу.
Он покосился на Ольгу словно бы с недоверием, но, вздохнув, все же завел мотор. Снова заревело на два километра вокруг, лодка помчалась вперед, взметывая стоячую воду.
– Прикройте автоматы, – настойчиво повторила Ольга. – Один «гаранд» оставьте, в здешних местах он никого не насторожит... Да просто сдерните чехол с палатки... – Она достала запасной магазин и сунула его донцем вверх в нагрудный карман куртки.
– Может, не будем нарываться? – спросил ее Мазур, перекрикивая рокот мотора.
– Это моя страна, и мне виднее! – прямо-таки рыкнула она. Ветер от быстрого движения разметал ей волосы, сделав похожей на носовую фигуру старинного парусника: отважная охотница с копьем наперевес...
Понемногу Мазур увлекся азартом погони, не зная, правда, существует ли дичь или они тянут пустышку. На лице у Кацубы он читал величайшее неодобрение, но, слава богу, при Ольге напарник не мог пуститься в прежние разглагольствования о необходимости беречь струмент...
Старенький мотор работал без сбоев, бивший в лицо ветер давно разметал кусачую мошкару. Ольга радостно вскрикнула, показывая вперед.
Теперь и Мазур видел широкую синюю корму большого катера – преследуемый пока вроде бы спокойно шел по середине реки, но над высоким фальшбортом маячили фигуры, неотрывно таращившиеся из-под руки на догоняющих. Ольга, не глядя, протянула назад руку ладонью вверх. Бокаси положил ей на ладонь пригоршню гильз.
– Улавливаешь ход мыслей? – спросила она, перехватив взгляд Мазура. Тщательно ссыпала гильзы в боковой карман и застегнула его на пуговицу.
– Чего ж тут не уловить... – пожал он плечами. – Только вот что... Давай я сначала попробую взять их аккуратно и чистенько, а уж потом ты начнешь психологические этюды в духе Шерлока Холмса, гильзы будешь сличать... Я ж чувствую, ты готова героически кинуться на абордаж... Ну, я тебя прошу.
– Ладно, – кивнула она после короткой внутренней борьбы. – Только
– Ох, отчаянные вы мои... – поморщился Кацуба.
Катер был чуть ли не впятеро больше лодки, широкий, на две трети закрытый сверху надстройкой с иллюминаторами. Вряд ли он имел превосходство в скорости, а вот в численности настигаемые превосходили: на корме, под открытым небом, толпилось человек восемь. Парочка из них положила на борт карабины – стволы, правда, пока что смотрят не на догоняющую лодку...
Ольга замахала руками, перекрещивая их и разводя, что-то крикнула. Проводник сбросил газ, лодка теперь шла вровень с кормой катера. Сверху на них хмуро поглядывали и заросшие, и чисто выбритые физиономии, которым, безусловно, не следовало доверять свой кошелек или репутацию непорочной девицы. Особой свирепости или злости на рожах не было – уверены в себе, надо полагать.
Стоявший в середине, пузатый, с роскошными усами, что-то закричал в ответ, рассерженно и недоуменно, как человек, не привыкший выполнять приказы наглых незнакомцев. Стоявший с ним рядом уже недвусмысленно похлопал ладонью по затвору карабина.
– Предлагает катиться к той самой матери, – быстренько перевел Кацуба. – Пока целы.
Жестом показав проводнику, чтобы прижал лодку к борту катера почти вплотную, Мазур выругался про себя и подбросил тело вверх. Ухватился обеими руками за широкую доску фальшборта – ободрав кожу от рывка и разницы в скоростях – подтянулся, перемахнул на корму катера, сшибив кого-то ногами, приземлился на корточки и тут же выпрямился.
В грудь ему моментально уперся ствол карабина – в виде дружеского приветствия, надо полагать. На корме было тесновато, и он стоял чуть ли не лицом к лицу с усатым. Дуло карабина воняло тухлой гарью – конечно же, из него недавно стреляли, и долго... Мазур покосился через плечо – так, видна спина стоящего за штурвалом, он там один, все остальные столпились вокруг незваного гостя, даже на лодку не смотрят, усатый тоже это заметил, что-то рявкнул, и один его головорез нехотя отвернулся к борту...
Надвигаясь на Мазура пузом, усатый что-то завопил, брызгая слюной, – конечно, любопытно ему, с чего бы это сей незнакомец очертя голову прыгнул на катер, без перевода понятно. Голову можно прозакладывать, интересуется, не сошел ли Мазур с ума – иначе зачем полез волку в пасть?
Стоявший слева бесцеремонно охлопал Мазура по талии, вмиг нащупал кобуру, разинул рот. Коротко двинув его локтем под вздох, Мазур ударом ноги подсек второго, прижался спиной к борту, обеспечив себе надежный тыл. С усмешечкой вытащил из внутреннего кармана гранату, выдернул чеку, не глядя, через плечо выкинул ее за борт, поднял руку с гранатой к лицу усатого, медленно стал отгибать пальцы: указательный, средний...
Он умел так фокусничать, удержал бы чеку и оставшимися двумя пальцами, но усатый знать этого никак не мог. Как многие на его месте, живо, в красках представил последствия, бледнея на глазах, шарахнулся к борту. Мазур легонько повернул руку с гранатой – так, чтобы показалось в первый миг, будто он разогнул еще один палец...
Вряд ли эти ребятки испугались бы доброй перестрелки. Но то, что им устроил Мазур, моментально выбило из колеи, поскольку видели они такое впервые в жизни, не надо быть провидцем, чтобы это определить.... Они совершенно правильно поняли его немудрящие жесты – те, что были с карабинами, разжали пальцы, и оружие глухо брякнулось на палубу. Наверняка растерянности прибавляло еще и то, что он молчал...
Двое рядом с усатым вдруг отпрянули друг от друга, как сбитые шаром кегли – это через борт перемахнул Кацуба, вмиг оценив обстановку, заорал что-то на испанском – и стоявшие, прикрывая головы руками, попадали друг на друга. Рулевой ошалело таращился через плечо, и бросить штурвал боялся, и, сразу видно, плохо представлял, что можно предпринять в такой вот пиковой ситуации. После короткого приказа Кацубы закивал, повернул к берегу, катер ткнулся носом в песок, под килем заскрипело, и мотор умолк.
Дальнейшее было рутинной процедурой – Кацуба поочередно поднимал за шиворот лежащих, в темпе
