сказали прямо, задавать подобные вопросы категорически не принято. Достаточно знать, что именно так все и обстоит.
Он задал другой вопрос, который в данной ситуации, в общем, не возбранялся:
– Лэнгли, РУМО или другой какой гадюшник?
– Прекрасная погода сегодня, не правда ли?
– Понял, – сказал Мазур. – Значит, она здесь?
– Ну да, – буднично ответил Лаврик. – Тебе такие штучки знакомы, и снимал, и ставил… Полюбуйся. Вид а натюрель – и в замаскированном варианте…
Мазур бросил на два подсунутых Лавриком снимка довольно беглый взгляд – он и в самом деле прекрасно знал, для чего предназначена черная штука заковыристой формы. Вот тут она в натуральном виде, а тут замаскирована под крупный камень…
– Ну, разумеется, – сказал он, возвращая снимки. – Агрегат для дистанционного съема информации с электронных устройств самого разного назначения. «Ар-эйч-сорок»?
– Почти. Модернизированный вариант. Техника, как известно, не стоит на месте… Две этаких закладки наши службы сняли. Однако есть стойкие подозрения, что этим наша малышка не ограничилась. Давненько обосновалась в Шантарской губернии, еще во времена Бориса-Китикэта. И прижилась она, как ты уже, быть может, допер, среди «черных археологов». Китаяночку из себя лепит.
– Понятно, – сказал Мазур. – Эти агрегатики идут кружным путем, через Монголию?
– Ага. Кружные пути иногда – самые надежные…
– Ну, а зачем ты мне все это рассказываешь?
Лаврик сморщился, словно одним махом нечаянно откусил аж пол-лимона:
– Вот этого не надо… Ну что ты девочку из себя строишь? Все ты прекрасно понял, ангел мой. В условиях, когда наши ушибленные перестройкой службы подрастеряли прежний размах и могущество, кадры вроде тебя на вес золота – столь великолепно вросшие в ситуацию. Согласись, ты в этом гадюшнике прекрасно освоился, всех основных фигурантов знаешь, все ходы-выходы… Зачем мне кого-то вводить в операцию, чтобы начинал с нуля и азов, если у меня есть ты? И не надо с идиотской физиономией переспрашивать, приказ это или нет. Это приказ, разумеется. Сам понимаешь, когда перед нами поставлена столь серьезная задача, никому и в голову не придет ворошить всякие скучные истории вроде самочинного суда офицерской чести над некоторыми скурвившимися адмиралами. Усек?
– Чего ж там не усечь, – угрюмо сказал Мазур. – Взял ты меня за глотку…
– Ну, я ж не из врожденного садизма, – хохотнул Лаврик. – Работа такая, сударь. В общем, эту раскосенькую ляльку мы должны найти и взять. К сожалению, ситуация усугублена… Очень усугублена. Может, тебе и этот аспект не разжевывать? Поскрипи мозгами, а?
Мазур был профессионалом, и некоторые вещи выходили у него автоматически – логические размышления в том числе. Когда была поставлена ясная и конкретная задача, когда инстинкты сработали, как взрыватель мины… Он понял вдруг, почему Лаврик назначил свиданку именно здесь – в самой что ни на есть неприкрыто романтической обстановке, среди красочной тайги и диких скал. Это Лаврик-то, избегавший в работе и тени романтики, как черт ладана…
Вот и сейчас не имелось и намека на романтику. Просто-напросто в таком вот месте они были на сто процентов избавлены и от слежки, и от сверхчутких микрофонов, работающих на большом расстоянии. Но это означало…
– Так-так-так… – сказал Мазур. – На базе что, крот?
– Не знаю кто, но ручаюсь, что кто-то есть, – ответил Лаврик, ни секунды не промедлив. – И не просто на базе, а у нас. Понял? – В его превратившемся в застывшую маску лице не было ничего человеческого – он был в работе. – Катерине я доверяю по одной-единственной причине: я сам ее сюда перевел уже после того, как вышел на след. Остальным я пока что предпочитаю не доверять, хотя и знаю, что все семеро кротами оказаться не могут. Один, максимум двое. Но пока что…
– Понимаю, – кивнул Мазур. – Катька на базе не засвечена, как ваш кадр?
– Вроде бы нет пока. Связисточка и связисточка… каковая, учти на будущее, примитивно и беззастенчиво крутит роман с отпускным адмиралом, сиречь с тобой. Старый и пошлый трюк, но ведь с завидным постоянством срабатывает… Итак, крот существует. Не просто на базе, а у нас. Наши скудные кадры насчитывают трех кабинетчиков и четверых волкодавов. Кто из них крот, пока неведомо.
– Нечаев… – сказал Мазур осторожно.
– Увы, нет, – быстро ответил Лаврик. – Цинично-то говоря, он меня ох как устроил бы в роли главного крота, одно дело – какой-нибудь старлей или кап-три[1] и совсем другое, ежели мне, грешному, удалось бы изобличить в шпионаже не кого-нибудь, а целого вице-адмирала, да вдобавок из главного штаба. – Он мечтательно прищурился. – Ах, как это было бы кошерно… Но, увы, шпионской компры я на него так и не раскопал. Покойный был чересчур трусоват, чтобы лезть в Пеньковские или Поляковы. Бывает такая человеческая разновидность, ты сам не раз сталкивался, – в шпионы ни за что не полезет не из-за высоких моральных качеств, а из примитивной трусости. Что бы там демократы ни ныли, а славная шестьдесят четвертая статья в старые времена мно-огих потенциалов на поводке держала, вечная ей память… Максимум на что хватало нашего Нечаева – это на известные тебе шалости с «черными антикварами» и того же колера археологами. Но вот подельничек его, такое у меня сложилось впечатление, был совсем другого полета пташка… а впрочем, почему «был»? Есть он, сука, есть…
– Ага, – сказал Мазур. – Имеешь в виду, он исправно мочил всех, кто мешал нечаевским бизнесам, но в то же время…
Лаврик пожал плечами:
– Знаешь, я крепко подозреваю, с определенного момента он уже работал исключительно на настоящего хозяина. Вряд ли Нечаев стал бы ему заказывать собственную сестричку, каковая, строго говоря, и была мотором всего дела. Просто с какого-то момента цепочку начали чистить от всего лишнего. И, не исключено, будут чистку продолжать – что я, цинично рассуждая, могу только приветствовать, ибо чем активнее наш крот работает, тем больше шансы его сгрести за первичные половые признаки… Или вторичные? Ну, в общем, за яйцы. Ты мне отдай фотографии шпионской техники, а тот снимочек, на котором лялька, оставь себе, пригодится в скором времени…
– Ну, спасибо, – сказал Мазур. – Удружил…
– А что поделать, милый? – развел Лаврик руками с видом крайнего простодушия. – Это ж не старые времена, когда я в подобной ситуации мог себе высвистеть на подмогу целую роту в форме и в статском, когда при одном намеке на такую вот ситуацию отваливали, что душа ни попросит, вплоть до спутников… Сам знаешь, какие нынче унылые времена, какая нищета давит. И еще один нюансик… Крот-то окопался у нас. Именно у нас. И ежели историю успешно размотают сухопутчики или чекисты, сам понимаешь, как это будет унизительно для славного флота российского, какая плюха для репутации, какое пятно на белоснежной парадке… Все в гнусный клубок сплелось: и государственная безопасность, и интересы касты…
– Сам вижу, – уныло сказал Мазур.
– Тем лучше. Вот и работай по-стахановски. Никто лучше тебя не знает здешнюю обстановку и всех фигурантов. Наша Гейша…
– Кто? – не сразу догадался Мазур. – А-а…
– Ну да. Нужно же было ее как-то обозначать согласно заведенному порядку. Нехай будет Гейша. Среди родных пенатов она, стервочка, зашифрована как Хризантема, а у нас нехай будет Гейша, это гораздо короче… В общем, среди тех, кто причастен к «черным раскопкам» – да и среди тех, кто о них просто осведомлен, – должен быть, обязан быть кто-то, кто нашу Гейшу знает. С кем-то она да контактировала, кто-то ее вводил, кто-то с ней и посейчас сотрудничает. Выяснить кто – твоя задача. Пройди по всей цепи, от господина Гвоздя до лесбиюшки Танечки. Потряси Ларису.
– Трудненько будет, – задумчиво отозвался Мазур. – Она сейчас в крайне специфической ситуации…
– Милый, – отрешенно и жестко сказал Лаврик. – Кого, на хрен, заботит, что там трудно, что там легко? Тебе Родина в очередной раз приказывает ежа убить голой сракой, так что не ной и не выпендривайся…
