Чертова Мельница

Отодвинул тяжелую портьеру, вышел и форменным образом побрел вдоль стены. Впервые за долгие, долгие годы ему хотелось плакать — от собственного унизительного бессилия. В голове крутились строки Асверуса:

Я встретил путника. Он шел из стран далеких
и мне сказал: Вдали, где вечность сторожит
пустыни тишину, среди песков глубоких
остаток статуи распавшейся лежит.
Из полустертых черт сквозит надменный пламень,
желанье заставлять весь мир себе служить.
Ваятель опытный вложил в бездушный камень
те страсти, что могли столетья пережить.

Кто-то, видимо, знакомый, шагнул навстречу и попытался заговорить. Сварог прошел мимо, не поворачиваясь.

И сохранил слова обломок изваянья:
«Я — Озимандия, могучий царь царей!
взгляните на мои великие деянья,
владыки всех времен, всех стран и всех морей!»
Кругом нет ничего… глубокое молчанье…
Пустыня мертвая… И небеса над ней…

Он впервые в жизни оказался в совершеннейшем тупике. Раньше, и там, и здесь, как бы круто жизнь ни прихватывала, непременно впереди оказывалось местечко, куда можно рвануться всем телом, пусть и с нешуточным риском для жизни. Теперь был тупик. Идти просто- напросто некуда.

Точнее, ухватиться не за что. Никто ничего не знает, ни эти долбанные студенческие тайные братства, в которых состоит Леверлин, ни монахи. И те, и эти обладают кое-какими интересными секретами — но совершенно бесполезными в данную минуту. Ничего нет об этой багряной пакости и в привезенных Анрахом книгах. Ничего ни у кого нет.

Он неплохо знал Талар. И более всего бесила мысль, что где-то все же может таиться ключ к разгадке. Нельзя исключать, что где-нибудь в заплеснувших, траченых мышами, забытых за давностью лет архивах третьеразрядной разведки, а то и просто в дальнем углу заросшей паутиной библиотеки, куда сто лет не заходили потомки книгочея, может покоиться книга или бумага, как раз и содержащая ключ. Так может оказаться. Прецеденты известны. Но где искать? Неведомо…

— Командир!

Мелодичный женский голосок. Он остановился, поднял голову. Ну конечно. Томи, маркиза Лейт, ценный, несмотря на юные годы, сотрудник, крестьяночкой нарядилась: белоснежная рубаха с вышивкой, черный корсаж в золотой канители, красная пышная юбка колокольчиком, черные волосы распущены по плечам, как, собственно, незамужней крестьянке и не возбраняется. Драгоценности, конечно, для любой крестьянки — недостижимая мечта…

— Рад тебя видеть, — сказал Сварог, пытаясь стать беззаботным и вежливым. Вот уж на ней срывать дурное настроение никак не годилось. Особенно если учесть, что эта дуреха зачем-то втрескалась в него по уши, что ему было совершенно ни к чему, только жизненных сложностей добавляло.

— Командир, вы не пригласите меня на танец?

«И какого рожна я сюда приперся? — мелькнуло в голове Сварога. Можно подумать, других дел нет…»

— Конечно, Томи, — сказал он, протягивая ей руку.

Оркестр заиграл фарагуду — вот это, что называется, влип, угодивши на медленный танец, предписывающий некое подобие объятий, как в танго… Руки на талии девушки, ее ладони на плечах Сварога, все, как и надлежит — вот только будто бы невзначай придвинулась так, что он уже чувствовал ее грудь, неотрывно смотрела в глаза чересчур уж многозначительным взглядом.

Он без труда унюхал винный аромат, оценил раскрасневшиеся щеки и блестевшие глаза. Не пьяна, конечно, но бокальчиком явно не ограничилась.

— Знаете, мои родители познакомились на маскераде, — сказала Томи. — Побывали в уютных закоулках дворца, оба считали это мимолетным веселым приключением, но оба очень быстро поняли, что все совсем наоборот…

— Томи… — сказал он спокойно.

— Что?

— Так прижиматься невежливо. Против этикета.

— И ничего подобного, — сказала девушка, ничуть не отстранившись, глядя ему в глаза. — Посмотрите направо… или налево… Это на балу невежливо, а на маскераде очень даже допускается…

Покосившись вправо-влево, он вынужден был признать, что клятая девчонка права: там прелестницы прижимались к кавалерам и потеснее. Пора думать, как из всего этого выпутываться…

— Вы здесь один? Без спутницы?

— Один, — вынужден был сознаться Сварог.

— Это замечательно, — сообщила Томи. — Знали бы вы, как давно мне хотелось с вами побыть вот так, не на службе…

К его превеликому облегчению, фигуры танца потребовали разомкнуть объятия, и, не касаясь друг друга, отступив на пару шагов, проделать несколько неспешных пируэтов. Вот только потом все вернулось в прежнее состояние, и девушка прильнула к нему уже быстрее и увереннее.

«Ну на черта я тебе нужен? — мысленно возопил он. — Какого дьявола вообще в меня влюбляться? Меня совершенно не за что любить — королевскую морду, спецслужбистскую рожу, человека, который, очень похоже, ни одну женщину не способен любить по-настоящему, в поэтическом смысле… Будь ты обычной, ищущей мимолетных приключений, великосветской ветреницей, я бы, есть такой грех, не удержался, но в такой ситуации и пальцем тронуть не могу, как-никак ошметки принципов у меня остались…»

— Интересно, почему ты без ленточки-флиртовочки? — спросил он, в поисках безопасного русла, куда можно перевести разговор.

— Потому что не хотела, чтобы меня отвлекали флиртом. Я вас искала.

«Перевел, называется…»

— А хотите, я повяжу полосатую? — спросила Томи. — У меня с собой есть… Исключительно ради вас.

Откровеннее и предложиться невозможно…

— Может быть, когда танец кончится, вы покажете мне замок? — Томи не отводила шального взгляда. — Я никогда не бывала на верхних этажах…

— Там ничего интересного, Томи.

— Ну, неужели вы на маскераде откажете даме в таком пустяке? Может, ничего интересного и нет, но мне хочется посмотреть…

Сварог прислушался к музыке, прикинул, сколько фигур уже станцовано — ну, слава богу, фарагуда близилась к финалу. Пора удирать, потому что события галопом несутся к нешуточным сложностям, точнее — Томи их туда гонит…