бесполезно. Мне не нужны боевики… пока что. Мне нужны профессионалы тайной войны. Ты таковым не являешься. Будут обиды и гордые позы?
– Нет, сукин ты кот, – после короткого молчания сказал Довнар с грустной покорностью судьбе.
– Вот за это я тебя и ценю, – ухмыльнулся Данил. – Нет в тебе капризности… Жора, ты мне все же понадобишься, и немедленно. Без дураков. Тело мы сегодня же отправим в Москву, к Тогоеву, поскольку это наш единственный шанс. Если какая-то химия все же применялась, Тогоев ее найдет, он специалист от Бога. Не всем доступна х и т р а я химия, быстро исчезающая из организма покойного. Далее. У нас есть еще одна соломинка. Здешние эксперты ограничились тем, что констатировали «воду в легких». Абстрактную воду. Меж тем спецам вроде Тогоева нетрудно будет отличить хлорированную водопроводную воду от воды из озерца.
– Думаешь?..
– Говорю же, это одна из двух соломинок, – сказал Данил. – Если это все же было устранение, гораздо проще, приведя человека в состояние полной отключки, сначала утопить его в ванной, а уж потом отвезти тело к озеру, куда быстренько и спустить, не рискуя, что одержимая бессонницей бабуля успеет встревожиться. Топить бесчувственного в озере, на месте – значит потратить гораздо больше времени, да и риск несравним… В общем, я тебе не пустячки поручаю. Да, и еще одно поручение будет…
Минут через пять, когда все обговорили до мельчайших деталей, он вышел из комнаты. С подоконника встал Паша, кивнул:
– Полная икебана. Дама выпила «заряженной» водички, часок подремлет, а потом еще долго будет пребывать в нужном психологическом состоянии… Что дальше?
– Сиди здесь, – сказал Данил. – Проконтролируй Багловского, пусть попроворнее крутится. Через часок я, наверное, вернусь от «кротов» и поработаю с Верочкой… Что мнешься?
Паша покрутил головой, оглядев пустой коридор, понизил голос до конспиративного шепота:
– Данил Петрович, они нас моментально п р и н я – л и в аэропорту. Значит, прекрасно знали, к о г о следует принять?
Данил столь же тихонько фыркнул:
– Угу. Как выразился Честертон, по другому, правда, поводу, это и есть самая темная сторона дела… Ладно, мне пора.
Вернувшись в комнату, подхватил транзистор, сунул его в пластиковую сумочку и направился к выходу. Сев за руль осиротевшей белой «четверки» (снабженной, между своими говоря, мотором гораздо лучше «жигулевского»), нажал нужную кнопку. Без особого удивления наблюдал, как ярко-зеленая линия в нужном окошечке сломалась острым зигзагом, да так и осталась в этом положении. Что ж, следовало ожидать…
Где-то в недрах климовской машины был установлен «маячок», беспрестанно посылавший сигнал, – чтобы те, кто его установил, в любую минуту могли узнать, где машина находится. При нужде «маячок» нетрудно найти и выковырять, но пока что такой нужды нет… Гораздо важнее, что одежда самого Данила пока что «чистая», ни единый вражина пока что не присобачил в толчее, якобы нечаянно задев, какую- нибудь микроштучку, выполнявшую те же функции «маячка».
Он включил мотор и неторопливо поехал от особнячка. Нигде не видно было ни «Тойоты», ни «девятки» – что, оставили в покое? Держи карман шире… Держась на приличном расстоянии, следом двинулся красный «Фольксваген» не самой последней модели. «Пожалуй что, не д е р ж а в а», – подумал Данил. Ни одна серьезная государственная спецслужба не пустит в «наружку» ярко-красную машину. Разве что государственная спецслужба решит прикинуться клубом дилетантов… стоп, стоп. При куцем объеме информации не стоит пока что громоздить в кучу всевозможные «если», «быть может» и «разве что».
Вскользь глянув в зеркальце на «Фолькс» (в злокозненности намерения коего уже не осталось никаких сомнений), он нудным голосом замурлыкал под нос:
«Фольксваген» старательно повторял все маневры Данила, хотя тот ехал уже не столь бездарно, как из прокуратуры, но все равно старательно изображал робкого новичка, едва-едва набравшегося смелости расстаться с буквой «У» на стекле, но не обретшего от этого ни мастерства, ни опыта. Минут десять колесил в районе Академии наук, чтобы преследователи окончательно привыкли к его бездарно-черепашьему стилю вождения, расслабились и заскучали. За это время успел прокрутить в уме во всех деталях, как будет отрываться и где.
Потом пришлось постоять на перекрестке, уже не по своей вине – дорогу загородили два грузовика и автоподъемник, долго маневрировавшие под надзором гаишников, чтобы втиснуться на узкую, заставленную машинами улочку имени поэта Колыса. Грузовики были нагружены наглядной агитацией, огромными, натянутыми на рамы полотнищами, в совокупности, определил Данил с ходу, составлявшие герб Рутенской Советской Социалистической Республики, сиречь нынешний герб Рутении. Словно в союзе нерушимом республик свободных в старые времена, столица активно прихорашивалась по команде сверху. В преддверии грядущего праздника. Батька Лукашевич в свое время, глазом не моргнув, отменил установленный прежней «владой» День независимости и в ранг государственного праздника номер один возвел дату провозглашения Рутении советской и социалистической. Через несколько дней этому эпохальному событию исполнялось круглых восемьдесят годочков, что должно было быть отпраздновано с помпой, фейерверками, военным парадом и публичной речью Батьки на площади Победы.
Наконец перекресток опустел, уехали гаишники, и притомившаяся лавина машин рванула вперед. Все еще держась в крайнем правом ряду, Данил вырулил на широченный проспект – бывший Ленина, а ныне рутенского первопечатника Филиппиуса Скажины (у Батьки как-то не дошли руки переименовать его еще раз). Быстрым взглядом во все три зеркальца оценил обстановку. Собрался. Поехали…
Перегазовка, рычаг на четвертую, педаль газа притоплена до пола… Ревя мотором, машина наискось рванула на встречную полосу, под визг тормозов выполнила классический «полицейский разворот», кренясь, ушла по дуге в боковую улицу, рванула под светофор за миг до того, как погас зеленый, снова визг покрышек, поворот налево, направо, лихой рывок по коротенькой улочке одностороннего движения навстречу этому самому движению, квадратные глаза водителя белой «Волги», визг шин, вираж, боковая улочка…
Данил ехал в крайнем левом ряду, уже прекратив все киношные маневры, ведя машину, как и следовало водителю с его опытом. Красный «Фольксваген» безнадежно отстал еще на проспекте, отсеченный встречным потоком. Данил самокритично подумал, что особенных поводов для гордости у него нет: маневр был исполнен не самый замысловатый, в безвозвратно ушедшие годы в гараже особого назначения телохранителей Брежнева учили и не тому…
