– Да нет, раньше за ней страсти к тотализаторам не замечали. Интересует тебя эта особа?
– Весьма.
– А если я добавлю, что она встречалась с этим субъектом? – он ткнул пальцем в снимок Пацея- Бажана. – И собирается сюда снова через два дня? Ой, глазыньки у тебя заблестели… – Он развел руками. – Все, больше у меня ничего нет. Теперь – о моих невзгодах. Поплачусь в жилетку, уж извини, – но тебе наверняка будет интересно… Два дня я работал спокойно. Потом обнаружил за собой топтунов – хороших, профессиональных, ни тени любительства. Меня осторожненько проверили в гостинице, где я, понятное дело, был зарегистрирован под славянской фамилией и российским гражданством, – тишком посмотрели вещички. Когда я слетал на полдня в Москву, чтобы разработать Аду, вели и там – и снова хорошо, хватко, профессионально. Вернулся сюда – и вновь попал под колпак, ты, думаю, понял по условным сигналам, что нельзя было ко мне и близко подходить…
– А как же. Коли не подходил.
– Вот… Разумеется, можно списать все эту одиссею на здоровую бдительность местного КГБ – учитывая, что Народный фронт профильтрован их агентурой вдоль, поперек и всяко, они быстро должны были взять меня на заметку и еще быстрее сообразить, что никакой такой республики Котт-Гранжер на белом свете нет… С одним маленьким нюансом. ГБ либо решил бы меня в конце концов сцапать, либо смотреть далее… Меж тем позавчера вечером те самые хваткие ребятки, что топотали уже неотступно, попытались на тихой улочке, не предъявив никаких государственных ксив, запихать меня в машину. У одного был кастет, у второго – отнюдь не табельная пушка, «Манурин-специаль», что характерно – с глушаком. Ребята отнюдь не корявые, и работать пришлось всерьез. Боюсь, тот, что с пушкой, то ли играет теперь на арфе, воссев на облачко, либо, что вероятнее, в котле шкворчит… Ушел я, в общем, ч и с т о. Но решил срочно погружаться на нелегальное, у меня, знаешь ли, инстинкты иногда безошибочно работают… Все, тупик. Придурков я выжал досуха, а искать других с е р ь е з н ы х, помимо этой парочки, было бы чересчур чревато. Пора было уходить.
– И правильно, – проворчал Данил. – Я к таким инстинктам отношусь уважительно… Поскольку…
Его прервало тихое свиристенье. Данил секунду соображал, какая из двух его игрушек звонит, потом вспомнил, что родной мобильник-то отключен, дабы не проследили перемещения серьезные люди… Выхватил из правого кармана трофейную рацию, еще пару секунд разбирался в кнопках. Включив, держа подальше ото рта, невыразительным голосом пробубнил:
– Ну… Я…
– Четвертый, как у вас?
– Потом, чуть погодя… – тихо пробубнил Данил, отключил рацию и решительно встал. – Пошли, я твоего тихаря легонечко спеленал, скоро они забеспокоятся, да и вообще пора тебе отсюда исчезнуть. У меня машина в километре отсюда, подумаем, что с тобой делать… Вещички есть?
– Откуда?
На сей раз Франсуа был одет как скромный городской обыватель, прозябающий на скудной зарплате. Они вышли в коридор, быстро направились к лестнице. Меж первым и вторым этажами на площадке торчал поджарый негр, похоже, один из шестерок вождя, – но на сей раз притворился, будто вообще их не видит.
За чердачным окном, разумеется, никто не маячил. Мимоходом Данил обтер трофейную рацию носовым платком и опустил ее в обшарпанную бетонную урну. Сказал:
– Придется тебе тут задержаться. Будет и для тебя работенка.
– Хозяин – барин, – усмехнулся Франсуа. – Только учти, что у меня есть один крупный недостаток:
з д е с ь мне от хвостов порой уходить очень трудно. В толпе не замешаешься со своей особой приметой среди белых, пьяным сантехником не прикинешься…
– Я понимаю, – сказал Данил. – Но функции у тебя будут немножко другие…
– Да, кстати, я и с твоим порошочком справился. Не скажу, что это было особенно трудно, так что требовать по э т о й графе дополнительную плату профессиональная гордость не позволяет. Зря вы грешили на кокаин. Это не наркотик, вообще не отрава. Конечно, если проглотить пару пригоршней, может заплести кишки в морской узел и врачам придется откачивать, – но и стиральный порошок не рекомендуется лопать горстями. Довольно безобидная химия.
– А не может это оказаться что-то бинарное? Смешать, скажем, со столь же безобидной дрянью – и тушите свет?
– Ничего подобного. Я пошарил по Интернету, озадачивал вдобавок московских экспертов. Относительно безобидное соединение, используется как присадка при производстве некоторых видов пластмассы, киношники с его помощью имитируют ядерные взрывы и жуткие пожары – это если смешать с точно отмеренным количеством дигетилфто… или диметил… в общем, у меня старательно записано на бумажке, потом прочтешь. Названия, как полагается, длиннющие, запомнить с первого раза решительно невозможно. Присадка, киноимитация, да, еще его в нескольких странах употребляют как компонент дубильного вещества при обработке кожи. Никакого отношения к бинарным ядам, никакой радиации. Сертифицировано и в Европе, и за океаном, разрешено в бытовом и промышленном употреблении без каких бы то ни было оговорок, коммерческое, сокращенное для удобства наименование – гексотан-15, если тебе нужна скрупулезность, опять-таки потом прочтешь, а то и попроси своих при тебе пошарить в Паутине… Ничего интересного.
Возможно, имело бы смысл проверить, не возили ли грузовики «РутА» этот безобидный гексотан, но сделать это будет трудно, все документы остались за запломбированной дверью…
– Слушай, – сказал Данил. – Ты к опечатанным государством дверям относишься с почтением?
– Да нет, пожалуй что, – откликнулся Франсуа. – А что, нужно будет куда-то слазить?
– Может быть, – задумчиво сказал Данил.
…Не доходя до машины метров ста – это, конечно, был «Москвич» Волчка, а не безнадежно засвеченные климовские «Жигули», – Данил свернул к телефону-автомату. Уже вкладывая в щель жетон, замер, выругал себя – положительно, приближается склероз… Забрал жетон назад, включил мобильник.
– Да?
