собрата по еврейской мафии не разделял. Летягина, в конце концов, если все и дальше пойдет как планировалось, можно будет из игры исключить насовсем. На него уже и так поглядывают косо вышестоящие, раздосадованные кое-какими звоночками и беседами. Черный юмор в том, что со стороны бурная деятельность майора и в самом деле выглядит бестолковой возней, приносящей
Майора рано или поздно
– Яша, – сказал Смолин, – уж ты-то в своем веселом ремесле знаешь всех и вся… Косов Виталий и Борис Музаев – что за типы?
– Да, в принципе, шелупонь, – не раздумывая отозвался Яша. – Мелочовка.
– Да так, – сказал Смолин. – Знакомый один с ними пересекался.
– Скажи, пусть не связываются, – серьезно предупредил Яша. – Дешевая парочка, о нее пачкаться не надо.
– Так и передам, – кивнул Смолин.
С бегом времени Смолин все больше и больше убеждался: за всеми
И он решился.
– Ты что такой грустный? – жизнерадостно вопросил Яша. – Поехали в «Какаду», отметим победу?
– Пожалуй, – сказал Смолин. – Только мы не победу будем отмечать, а поговорим о довольно серьезных делах… Сейчас, подождем Извольского.
Он включил телефон, посмотрел журнал. Непринятых звонков насчитывалось только два: от Инги и Шварца. А вот Лешенька Маевский, хотя уж полтора часа назад должен был закрыть свое заведение и отправиться домой, так и не позвонил, не озаботился судьбой своей машинки. Логично…
Глава шестая
Беседы при ясной луне
Все прошло без сучка, без задоринки. Господин Маевский, мать его за ногу, бабку его за шкирку и через плетень, ничего не заподозрил до самой последней минуты. Все время, пока Смолин вел машину по скверно заасфальтированной дороге (справа – поросший соснами крутой откос, слева – необозримая россыпь разномастных коттеджей), Леша сидел смирнехонько, время от времени вступая в разговор со всякими пустяками (и приходилось естественным тоном поддерживать светскую беседу). Уже совершенно стемнело, джип подпрыгивал на щербинах в асфальте. Места эти, хоть и справедливо считались советской Рублевкой, в прошлой жизни были обыкновенным совхозом, а поселившийся здесь
Миновав магазинчик, Смолин, отлично знавший эти места, круто свернул вправо, врубив дальний свет. Дальше тянулась уже немощеная дорога, ухабистая колея, поскольку места начались совершенно безлюдные.
Тут только
– Дядя Вася, ты куда? Тут домов никаких нет. Километра через три колея в сопки упирается, с трудом и развернешься… Мы сюда телок на шашлыки возили, я знаю…
– Серьезно? – спросил Смолин спокойно. – Надо же, интересно-то как…
И прибавил газку – сейчас, на исходе лета, дорога все же позволяла выжимать на ней и шестьдесят, это потом, с дождями, тут будет невесть что…
– Дядя Вася!
Смолин, не отвечая, катил себе по колее с приличной скоростью. Далеко впереди в свете фар блеснула черным лаком «Целика» Шварца, стоявшая носом к ним.
– Да куда едем? – вовсе уж недоуменно воскликнул Леша.
Сидевший сзади Глыба нагнулся к нему, хмыкнул и сообщил нехорошим тоном:
– Мы-то знаем, куда едем, а вот тебя, зараза, это волновать не должно. Приехал ты уже, сучонок…
Увидев нетерпеливо расхаживавшегося рядом с тачкой Шварца (даже в темноте не пожелавшего расстаться с терминаторскими черными очками), Смолин еще прибавил газку, в хорошем стиле, с визгом тормозов, выскочил на заросшую высокой жесткой травой обочину, развернул джип под углом к Шварцевской машине, выключил мотор и скучным голосом сообщил:
– Вылазь, сучий потрох, приехали…
Выскочил первым. Шварц, присмотревшись к «паджерику», рванул дверцу с Лешиной стороны и кратко распорядился:
– Вытряхивайся, гнида.
Видя, что тот медлит, ухватил его за куртку и выдернул из машины, как редиску из грядки. Едва поставив на ноги, ловко сбил подножкой и легонечко проехался ребрами ладоней по ушам – психологического воздействия ради.
Все трое без лишней спешки окружили собрата по антикварному ремеслу. Тот так и сидел на пятой точке, шипя и охая от боли. Недоуменно возопил:
– Охренели, что ли?
– Подними его, – сказал Смолин.
Шварц одним рывком вздернул Лешу на ноги и не особенно деликатно прислонил спиной к джипу.
Стояла безмятежная, идиллическая, приятно пахнущая сосновым бором тишина. Справа был крутой откос, заросший пожилым сосняком, впереди метрах в двадцати журчала Собачья речка – собственно, ручей метров десяти шириной, а сразу же за ним дымился такой же откос, покрытый еще более густым лесом. От деревни они сейчас находились километрах в двух: хоть во всю глотку ори, не услышат, а и услышат, так подумают, что это снова городская молодежь дуркует, выбравшись на непритязательный пикник…
– Нет, ну что такое… – воззвал Леша, коего Шварц все еще держал ручищей за глотку.
– Полотно на историческую тему, – сказал Смолин. – «Допрос провокатора подпольщиками». Вроде бы имеется подобный сюжет в героико-революционной живописи, а если и нет – хрен с ним, перебьемся…
– Вася, что ты с ним цацкаешься? – недовольно сказал Глыба. – Дай-ка я ему по организму залеплю, чтобы видел ситуацию…
– Не надо, – серьезно сказал Смолин. – Синяки, ежели что, нам совершенно ни к чему.
– Да вы что, охренели совсем? – взвыл Леша, которым циничный Шварц вытирал пыль с джипа. – Что за дела?
– Я же сказал, чадушко, – усмехнулся Смолин. – Допрос провокатора, то бишь стукача ментовского… Ладно, не будем тянуть кота за яйца… Ты зачем, выблядок, меня Летягину заложил? Во сколько я катану продаю, кому и где…
– Я-то тут при чем? Врубель растрепал, сам говорил, у него опять полон магазин неизвестно кого…
Высоко над лесом стояла полная беловато-желтая луна, светло было, хоть иголки собирай, и Смолин прекрасно рассмотрел, как забегали глазки у Леши. А что голос предательски дрожал, сразу было слышно…
Смолин сказал, все так же усмехаясь:
– Я вообще-то не против высшего образования, дело полезное… но не всякому. Вот мы трое, здесь присутствующие, высшим образованием нисколечко не отягощены – и не мешает как-то… А у тебя диплом за душой славного нашего пединститута – и все равно дурак дураком… – Он придвинулся совсем близко и продолжал с неприкрытой издевкой: – Купился на простейший финт, придурок… Проверка была такая, понял? Про катану я говорил
