Сокровище антиквара

имевшихся, соседствовал с мастерской по пошиву шуб, сувенирным киоском и прочей мелкотой. В который раз мысленно поморщившись, Смолин снова подумал что-то вроде: а туда же…

Остановившись на пороге, он окинул взглядом крохотное помещеньице и, убедившись моментально, что хозяин пребывает в гордом одиночестве, небрежно мотнул головой:

– Запирай супермаркет. Выйдем, поговорим.

Он по-прежнему не верил, что Лехе могли натолкать микрофонов его закадычные неприятели из известного заведения, но рисковать не стоило, тем более теперь, в преддверии и предвкушении, считай, последнего удара. Остановился неподалеку от входа, вытащил сигареты и терпеливо ждал. Времени прошло гораздо больше, чем требуется для того, чтобы запереть дверь, пройти двадцать метров и подняться наверх. Ну, этого следовало ожидать…

Когда Леша все же показался из стеклянных дверей – форменным образом плелся, стервец – Смолин крепко взял его за локоть, отвел в сторонку, где сыскалось вовсе уж тихое и безлюдное местечко, дружелюбно улыбнулся:

– Ты что ползешь, как беременная черепаха по мокрому стеклу? Решил, бить буду?

Судя по зажатости, по опасливым взглядам, стукачок чего-то в этом роде и ждал.

– Да ладно, – сказал Смолин. – С чего бы вдруг? Ты ведь с тех пор про меня ничего плохого другу твоему серому не сказал? Благо и не знал ничегошеньки… Вот видишь. Ну за что мне тебя бить? Средь бела дня, ни с того ни с сего…

Леша страдальчески таращился на него, ежился и переступал с ноги на ногу, явно все еще подозревая какой-то хитрый подвох перед грядущей экзекуцией. «Тяжел и горек хлеб стукача, – философски подумал Смолин. – Вообще, дрянь человечек, слабак, тряпка… ну что ж, на том и взяли. Нечего лезть в антиквары, не имея соответствующего характера…»

– А вот теперь слушай меня внимательно, – сказал Смолин тихо. – Мне как раз нужно, чтобы ты на меня настучал, отрок. Улавливаешь? Я серьезно. Молчи, обормот. Я не шучу. Я совершенно не шучу. Я серьезен, как учитель географии в борделе…

– Дядя Вася…

– Молчи и слушай внимательно, чадушко, – сказал Смолин таким тоном, что собеседник невольно прикусил язык. – Способен ты слушать внимательно?

– Ага…

– Отрадно… – поморщился Смолин. – Так вот… Ты каким макаром со своим любимым майором общаешься? Определенные дни у вас для нежных свиданий отведены? Или, как только узнаешь что интересное, звонишь?

– Звоню… Как только что…

– Как только подворачивается нечто, способное кого-то под уголовное дело отправить… – понятливо кивнул Смолин. – Отлично. Просто отлично. Ты ему сейчас же – при мне! – звякнешь и обрадуешь приятной новостью. Слушай внимательно. Ты только что узнал, что дядя Вася, то бишь аз многогрешный, продает целую кучу советских наград. Ну вот буквально срочно, кровь из носу. Зачем-то ему оборотные капиталы срочно понадобились, хоть и невеликие. Все понял?

– Нет, серьезно?

– Я тебе сказал, – непререкаемым тоном отрезал Смолин. – Абсолютно серьезно. Серьезнее некуда. Зачем, что и почему – не твое дело. Так надо, как выражался герой бессмертной кинокомедии. Надо так. И если ты все это в точности не исполнишь прямо нынче же, при мне, то вот тогда-то жить в Шантарске тебе и станет по-настоящему скверно. По-настоящему, чадо… Усек?

– Да я… Это… Пожалуйста…

– Пошли, – сказал Смолин, подталкивая его ко входу. – В темпе гражданский долг свой исполняй, в темпе…

Заперев дверь изнутри, он расположился напротив хозяина за ветхим столом, перегнулся через него, приблизил ухо и слушал весь разговор Маевского с товарищем майором Летягиным. Удовлетворенно покачал головой, когда разговор закончился:

– Ну вот, а ты боялась, глупенькая…

– И что теперь? – спросил Леша, взирая на него в полном расстройстве мыслей и чувств: окончательно запутался паршивец в сложностях жизни…

– Как это – что? – пожал плечами Смолин. – Он тебе только что велел что? Чтобы ты мне позвонил и порекомендовал надежного покупателя. Мы подождем… – он глянул на часы, – подождем минуток десять, и ты отрапортуешь, что приказание выполнено, что ты со мной созвонился и покупателя отрекомендовал. Мол, достаточно ему будет сказать, что он от Леши… Я, разумеется, и при этом разговоре присутствовать буду.

…Выходя через четверть часа на улицу, он подумал: а ведь товарищ майор дергается, что твой Кощей Бессмертный, у которого игла в яйце. Он спешит, он ничуть не заботится, что я после случившегося смогу Лешеньку расшифровать… значит, ему не до психологических тонкостей. Твердо решил воспользоваться первой же оказией, чтобы завести на меня дело надежно. Верное дело. Логично где-то – если дело будет верное, какое имеет значение, расшифрую я Лешу или нет? Ну вот и отлично. Теперь предстоит еще пара часов самой дичайшей нервотрепки, но ничего тут не поделаешь и никуда от этой нервотрепки не денешься… Зато при удаче…

Глава пятая Влип, дядя Вася?

Смолин в торговом деле не терпел расхлябанности. Он сначала положил на стеклянную витрину большой лист обтянутого вишневым плюшем картона, а уж на него принялся выкладывать медали – по одной, аккуратным рядочком, стараясь, чтобы лежали ровнехонько.

– Смотрите, – сказал он, сделав широкий жест. – Тут и объяснять нечего, все аккуратнейшим образом изображено: за взятие, за освобождение… «боевуха», вторая, дело даже не в том, что они в отличном состоянии, номера посмотрите…

Покупатель – точнее, «покупатель» долбаный – с видом умным и насквозь понимающим, взял серебряные медали, посмотрел на реверс:

– Действительно… Самые первые награждения, ага?

– Ну естественно, – сказал Смолин.

Этого обормота, таинственно, вполголоса, заявившего, что он «от Леши, Леша вам должен был позвонить», Смолин давно уже прокачал, что твой богомоловский волкодав – и ничего особенно интересного в нем не узрел. Должно быть, в кадровом резерве майора Летягина не нашлось благообразного человечка пожилых лет, с седыми висками и общим обликом заслуженного зоотехника на пенсии или бывшего секретаря райкома. Наподобие той благообразной «обнищавшей учительши», что пыталась толкать «лысого». Визитер как две капли воды походил на братка незабвенных девяностых – а потому, надо полагать, и был срочно декорирован под нового русского. Золотую цепуру на шею повесили неслабую, массивную гайку где-то отыскали – вот только гайка определенно попалась не подходящая по размеру, а другой, видимо, уже не успевали накопать: она явственно натирает палец, тесная, субъект порой чисто машинально морщится и поправляет ее на пальце в надежде, что это облегчит его страдания…

Похоже, именно последнее обстоятельство – а также, конечно, охотничий азарт – заставляли незваного гостя поторапливаться.

– Я бы все забрал, – сказал он. – Вы ведь все медали продаете?

– Ну разумеется, – сказал Смолин. – Все, что вы здесь видите – и за взятие, и за освобождение, и «боевухи»…

– А Леша говорил, у вас еще и ордена советские есть? – произнес «покупатель» громко и внятно.

«Ах ты, сукин кот», – ласково подумал Смолин.

И, не дрогнув ни одним мускулом лица, ответил непринужденно, даже весело:

– Конечно, целых три. Вот, две Звездочки… Узнаете?

– Ну конечно… – промямлил клиент, в глазах которого мелькнула растерянность.