Капкан для Бешеной

стремлении во всем повторять Мерилин Монро, если разобраться, ничуть не мешала Риточкиной карьере…

До определенного момента. Начнем работать с допущениями. И вспомним, что мания есть мания, как ни крути…

Красный дневник, свой красный дневник завести нетрудно. Обзавестись любовником-спортсменом еще легче. Губернатор-хахаль, если сделать необходимые поправки на время, место и житейские обстоятельства, худо-бедно сойдет за Джона Кеннеди. И так далее, что ни возьми: платья, прически, попытка поиграть в лесбос…

Однако есть область, в которой Маргарита, безусловно, не могла подражать своему кумиру, и область самая существенная: кино. Даже столичным эстрадным звездочкам трудновато было бы прорваться на большой экран, возымей они столь дерзкое желание. Что говорить о шантарской диве? А ей, насколько Даша успела узнать, адски хотелось в кино, на стенку лезла, с ума сходила. В самом деле, что такое Мерилин Монро без киноэкрана? Это и не Монро вовсе…

Предположим, Риточке и в самом деле было что-то известно о делах и буднях губернатора с присными – или она делала вид, что известно. Шантаж – искусство старое, как мир, здесь нет нужды что-то открывать или придумывать, основные принципы разработаны во времена постройки пирамид.

Предположим, однажды она поставила вопрос ребром. И запрошенная ею сумма оказалась чересчур велика. Кино в наше время – предприятие чертовски дорогое. И с губернатора пытались слупить столько, что три года скреби по сусекам – не наскребешь… Та самая ситуация, когда дешевле дать пару раз по голове. Вот и дали.

Мотив? Почему бы и нет? Вот только доказательств никаких – разве что Камышан запоет очередную арию…

Или под часами отыщется нечто. А если звезды расположатся вовсе уж благоприятным образом – неведомая добыча сработает независимо от того, какими путями добыта.

Оборотная сторона медали, конечно же, наличествует. Если Ниночка Евдокимова была допрошена с пристрастием и призналась, что говорила Даше о загадочном предмете под часами, если похитители чувствуют себя в «Золотой пади», как дома… Нет, вовсе не обязательно бить Дашу позолоченной кофемолкой по темечку, достаточно забрать из-под часов загадочное нечто – буде оно все же существует в реальности…

Стольник резко свернул. Узкая дорога вилась вокруг сопок, смутно угадывавшихся в виде темных громад. Потом уперлась в неширокие деревянные ворота, по обе стороны коих тянулся солидный, ухоженный забор. Стольник посигналил, не вылезая из-за руля. Кто-то прижал лицо к темному окошку сторожки, всмотрелся, исчез. Очень скоро ворота распахнулись без скрипа, открылись аккуратные асфальтовые дорожки, ярко освещенные невысокими фонарями, кирпичные и деревянные коттеджи, стоявшие далеко друг от друга, вольно, словно избы в старой сибирской деревне. Кое-где в окнах горит свет, а у коттеджей стоят недешевые машины, но повсюду благолепная тишина – здешние завсегдатаи были народом серьезным и развлекались без присущего мелкоте гомона.

Стольник облегченно вздохнул, показав на кирпичный дом в этаком готическом стиле:

– Вроде никого, только у обслуги окна светятся. Значит, может кто нагрянуть…

– Ну не съедят же они очаровательного прапорщика? – спросила Даша тоном первоклассницы.

– Мало ли что…

– Вы, мон шер, за меня не беспокойтесь, главное, – сказала Даша, открывая дверцу со своей стороны. – Ежели начнут за коленки хватать, в обморок не упаду и деликатно отвязаться сумею… Держитесь поестественнее, а то у вас сейчас физиономия главного героя детского триллера «Баба-яга в тылу врага»… Ну вот, расслабились, хвалю. Между прочим, я стрелять не буду, не переживайте, я и пистолета-то не взяла, полагаясь на вашу дворянскую честь и свой боевой опыт вкупе с умением предусмотреть случайности… Вы куда должны меня вести?

– В каминную, – глухо отозвался Стольник.

– Вот и прекрасно. Вперед?

Он распахнул перед Дашей дверь, и оба оказались в обшитом деревянными панелями холле. Особой роскошью, присущей нуворишам, здесь и не пахло – просто-напросто добротная загородная вилла, идеально приспособленная для разнообразных утех на лоне природы еще в те полузабытые времена, когда на фоне Шантарской ГЭС снимался на память Леонид Ильич Брежнев, притворяясь, будто дум великих полн. Впрочем, примерно половина из тех, кто посещал сей терем-теремок, проторили сюда дорожку в те самые года. Ну, а вторая половина символизировала собою демократические преобразования, так что и приличия соблюдены, и декорум…

Словно они, проходя, нажали на неведомую педальку – дверь в глубине, справа, бесшумно распахнулась, появилась особа лет сорока, в темном платье и завитых светлых кудряшках, расплылась в отработанной улыбке:

– Виктор Степанович, неожиданность какая… Что же вы не позвонили?

Даша покосилась на спутника. Тот мгновенно переменился, на глазах ставши собою прежним – приближенной особой, имевшей полное право попирать стопою здешние ковры. Отработанным тоном, вальяжно-равнодушным, сообщил:

– Так получилось, Виолетта Сергеевна. Вы там что-нибудь организуйте, типа «на скорую руку», мы ненадолго…

Домоправительница ухитрилась быстрым взглядом окинуть Дашу с головы до ног – и при этом не встретиться зрачками. На ее лице при этом не изобразилось ни малейших чувств – прекрасно вышколенная барская прислуга, обязанная изображать непроницаемость, что бы ни откалывали господа и кого бы ни приводили. Выглядела она довольно молодо, что лицом, что фигурой и, вполне возможно, мстительно подумала Даша, исполняла тут самые разнообразные функции.

Мстительность проистекала, увы, из чисто женских комплексов, поневоле сохранявшихся в глубине души. В своем лучшем платьице из черного вельвета и с золотой цепочкой-паутинкой на шее Даша еще могла бы произвести впечатление где-то далеко отсюда, но в этих стенах, сама понимала, выглядела бедной родственницей из провинции. В глазах челяди, правда, но тем не менее… Непроницаемо-бесстыжая физиономия хозяйки была не более чем оболочкой для точного арифмометра, дураку ясно…