так не должно было быть. Он должен ударить в тайгу, где кочевали немногочисленные инородцы, а не…
— Господа! — вскрикнул поручик звенящим от возбуждения голосом, сам пугаясь своих мыслей. — А ведь однажды уже было такое… Там, в доисторическом прошлом. Я своими глазами видел… Империя Аунокан.[5] Одна из установок альвов все же уцелела, они притянули метеор, даже больший, наверняка, по размерам. И тамошняя цивилизация…
— Достаточно, — сказал Зимин. — Я все прекрасно помню, хотя и не видел своими глазами. Не столь уж маловажное событие, чтобы быстро о нем забыть. Значит, вы полагаете…
— Не знаю, что и полагать, — сказал поручик торопливо. — Но очень уж странное совпадение получается: метеорит… причем наш — насквозь неправильный, то есть он рухнул не в том месте, где ему следовало… Гибель империи… Очень уж подозрительное совпадение, может, и не совпадение вовсе.
Зимин что-то прикидывал в уме, сосредоточенно и напряженно уставясь в потолок, порой шевеля губами, как это делают малограмотные, с трудом читая книгу.
— Вообще-то как версия это, безусловно, годится, — сказал он задумчиво. — Тогда, в Аунокане, альвы попросту смогли подкупить наблюдателей, наверняка и не подозревавших, в какой игре их используют, и за тем участком Вселенной, откуда приближался метеор, никакого надзора не стало. Альвы тем временем с помощью своей установки притянули метеор. Здесь, судя по словам господина инженера, мог иметь место чуточку иной процесс: они на несколько часов притормозили полет метеора так, чтобы он дочиста снес столицу. Я правильно сформулировал ваши мысли?
— Абсолютно, — сказал поручик.
— Версия, безусловно, толковая, — сказал генерал. — Вот только… Практика ее не подтверждает. Вы, Аркадий Петрович, должно быть, невнимательно читали еженедельные бюллетени, а то и не читали вовсе — чем, увы, не вы один грешите… Сразу после вашего возвращения из былого, из Аунокана, наши ученые занялись изучением той установки. Позаимствовали в Аунокане кое-какие идеи и рабочие чертежи. На сегодняшний день существует уже шесть небольших станций наблюдения, наподобие метеорологических — три под Петербургом, три под Москвой. Нам нужно гораздо больше, но дело только начато. Так вот, в грядущем таких станций должно оказаться неизмеримо больше — за четверть века батальон наверняка стал гораздо развитее в техническом отношении. Есть план устройства еще пятидесяти станций, он должен был выполняться и в грядущем. Установка альвов в Аунокане работала не менее двух недель — надо полагать, это не такая уж и простая задача, изменять траектории астероидов… Но почему же тогда те, кто в грядущем придет нам на смену, не засекли ничего подозрительного и не приняли меры? Даже те станции, которыми мы сейчас располагаем, непременно засекли бы излучение в любой точке обращенного к Солнцу полушария планеты, что говорить о тех, кто работает через двадцать пять лет? Если метеор все же рухнул на Петербург, выходит, наши преемники проглядели? Вот уж во что я категорически не поверю.
Понурив голову, поручик честно сознался:
— Я не читал бюллетени за последний месяц. Все время отдавал изучению грядущего, столько нужно было узнать и осмыслить…
— Но вы понимаете ход моих мыслей?
— Да, безусловно, — кивнул Савельев.
— В Аунокане все замыкалось на одного-единственного человека, — сказал Зимин. — Стоило склонить его к измене — и все рухнуло. Мы этот печальный опыт учли. И успели наладить нечто вроде перекрестного контроля — уж о работе нашей внутренней контрразведки вы должны были сразу получить некоторое представление.
— Да, разумеется…
— Как я уже говорил, я не сомневаюсь, что за двадцать пять лет батальон только окреп и стал располагать гораздо большими возможностями. Они просто-напросто не могли упустить и просмотреть…
Цепенея от собственного нахальства, поручик, тем не менее, упрямо продолжал:
— Простите, господин генерал, но ведь это только ваше сугубо личное мнение, такая же версия, а не точные знания об истинном положении дел? Или я неправ?
— Вы совершенно правы, — сказал Зимин без тени раздражения. — Это всего лишь мое мнение… опирающееся, тем не менее, на жизненный опыт, опыт командования батальоном. Я вас правильно понял? Вы считаете, что они там, в грядущем, могли что-то просмотреть?
— Не знаю, — произнес поручик растерянно. — Если случившееся — плоды чьего-то злоумышления, то виновники трагедии могли использовать и что-то другое… Нечто, к чему наши преемники оказались не готовы и попросту не располагали должной аппаратурой. Вот, скажем… Ожидается покушение на некое высокопоставленное лицо, но жандармерия сориентирована только на огнестрельное оружие. Они принимают все возможные меры, обыскивают поголовно всех, к тому же располагают аппаратурой, безошибочно определяющей наличие металла и пороха. А покушавшийся использовал обычный лук, оружие примитивное, но на определенных дистанциях смертоносное. Ни крупицы пороха, ни золотника металла, даже стрела может быть каменной. Лук со снятой тетивой — попросту деревянная палка с зарубками. Все усилия, вся аппараты были нацелены на порох и металл…
— Изящная гипотеза, не спорю, — кивнул Зимин. — Но проверить ее пока что не представляется возможным.
Расхрабрившись окончательно, поручик продолжал без запинки, воодушевившись:
— Простите, господин генерал, точно так же, как и вашу…
— …Пожалуй, — опять-таки без раздражения согласился Зимин. — Быть может, у вас есть и какие-то предложения? Идеи? Планы?
— Никаких, — честно признался поручик. — Я прекрасно понимаю, что для такого у меня еще не хватает опыта и знаний. У меня есть только подозрения… Разрешите вопрос, господин генерал?
Он покосился на инженера, сидевшего к ним лицом и с любопытством слушавшего.
Зимин, перехватив его взгляд, хмыкнул:
— Господин инженер в батальоне с момента его создания, так что при нем можно задавать любые вопросы…
— Мы действительно не поддерживаем никаких контактов с нашими коллегами в других временах? Или есть вещи, о которых новичкам… в общей массе знать не полагается?
— Хорошенького же вы мнения о начальстве… — усмехнулся Зимин. — Мы действительно, дражайший Аркадий Петрович, не поддерживаем решительно никаких отношений с коллегами в других временах, никогда, ни разу не пытались. Ученые считают, что это может привести к некоему перехлестыванию временных линий и последствия будут непредсказуемыми. Судя по тому, что нас ни разу не навещали коллеги из грядущего, эта точка зрения так и осталась без изменения в течение грядущих десятилетий. Куда вы клоните, Аркадий Петрович?
Поручик примолк, набираясь смелости. Решился наконец:
— Я вовсе не предлагаю налаживать отношения… Но если мы просто понаблюдаем за батальоном со стороны, как тогда? Быть может, это ничему не повредит? Или ученые и это запрещают?
— Нет. Об этом просто-напросто ни разу не заходила речь. Так уж сложилось, понемногу превратилось в неписаные правила поведения.
— И никто ни разу не пробовал…
— Ни разу.
— А почему? — тихо, настойчиво продолжал поручик. — Я знаю, как и все, что после февраля семнадцатого батальон перестал существовать, вероятнее всего, скрупулезно выполнив известный приказ. Это все знают… Можно же было хотя бы посмотреть, что там произошло?
