Оказалось, опыт этот абсолютно бесполезен.
Те волжские пароходы, действительно немалые по размерам, в сравнении с «Титаником» предстали теперь едва ли не убогими шлюпками. На них (как это показала та история с «товарищем Мрачным»), обнаружить искомую персону и не составляло особенного труда. А здесь… Он решительно недооценил, вообще не взял в расчет колоссальность «Титаника». Подсознательно при слове «океанский пароход» рисовалось нечто, конечно, большое, но все же не способное создать нешуточных хлопот опытному сыщику.
На деле же… Это оказался едва ли не город. Побольше иного роскошного отеля, в каких приходилось бывать. Разумеется, район поисков не распространялся на весь пароход и был ограничен первым классом – однако и те места, где обитали триста с лишним пассажиров первого класса, оказались, по сути, форменными дебрями.
Как прикажете обнаружить среди пассажиров очаровательную девушку и молодого человека, возможно, изменившего внешность?
На берегу, в Шербуре, размышляя о предстоящем, Бестужев в конце концов нарисовал в воображении нехитрый план: он будет задерживаться за столом в ресторане, насколько позволят обстоятельства, он будет проводить все время на палубе, до поздней ночи не переступая порога каюты. В конце концов он увидит либо Штепанека, либо Луизу, ну а дальше проследить за ними и определить их, так сказать, местожительство, будет и вовсе, несложным предприятием.
Действительность этот план разнесла в пух и прах. Ресторан первого класса оказался огромным залом с белоснежными стенами, лепным потолком и многочисленными нишами, где располагались отдельные столики. Чертовски трудно было высматривать в нем нужных персон: не станешь же вертеть головой, словно неотесанная деревенщина, бродить по залу, откровенно пялясь на сидящих за столиками…
Он, конечно, ухитрился все же, сохраняя непринужденность скучающего путешественника, изучить весь немаленький зал – но не увидел там искомых ни за вчерашним завтраком, ни за вчерашним обедом, ни за вчерашним ужином. Пришлось с барственно-небрежным видом, изображая крайне привередливого в гастрономическом смысле, пресыщенного светского бездельника, задать несколько вопросов услужливому стюарду. Результаты беседы оптимизма не прибавили, наоборот – оказалось, помимо большого, главного ресторана на верхней палубе, имеется расположенной под ней, в корме, еще один ресторан, поменьше, где как раз могут при желании вкушать пищу особо пресыщенные гурманы. А рядом с ним – еще и «Кафе Паризьён», опять-таки для приверед. Ну и, наконец, как явствовало из слов стюарда, стремившегося посвятить пассажира во все подробности, Луиза со Штепанеком вполне могли, не привлекая ничьего внимания, преспокойным образом оставаться в ресторанах второго, а то и третьего класса – у богатых могут оказаться самые разнообразные причуды, вышколенная прислуга к этому привыкла и не проявит никакого удивления. Это пассажирам второго класса неуместно было бы заявиться в ресторан первого, зато обратный процесс никого, в общем, не удивил бы… Ну, наподобие российских купцов-миллионщиков, которые куража ради едут в дешевый извозчичий трактир побаловать себя копеечными яствами…
А ведь имелись еще библиотека, курительные салоны, всевозможные гостиные, зимний сад, плавательный бассейн, турецкие бани, зал для игр с мячом, прогулочные палубы… Наконец, ни у кого не вызвала бы удивления молодая пара, ведущая в своей каюте затворнический образ жизни, носа не показывающая за порог, требующая приносить им завтраки-обеды-ужины в каюту. И не нужно объявлять себя мизантропами, наоборот, достаточно прикинуться парочкой счастливых молодоженов – и их желание уединиться совершенно будет воспринято всеми окружающими с пониманием…
Короче говоря, сейчас, когда пошли вторые сутки его обитания на этом Левиафане, Бестужев уже прекрасно осознавал: шансы одиночки ничтожны. Как ни старайся, столкнешься с дичью лишь в результате невероятнейшего везения, прямо-таки чудесного стечения обстоятельств. Одиночка-сыщик абсолютно бессилен в этих условиях. Нужно либо располагать целой командой хватких филеров (что, понятно, нереально), либо в кратчайшие сроки выдумать некий прием, позволивший бы моментально найти тех, кого он ищет. Однако что тут можно придумать, Бестужев себе решительно не представлял. Будь это в пределах богоспасаемого Отечества, давным-давно все, начиная от замурзанного кухонного мужика и кончая осанистым капитаном, очень быстро были бы привлечены к содействию… но что можно придумать здесь, на иностранном пароходе, где магические кое-где слова «Охранное отделение» на здешних обитателей этого плавучего города ни малейшего впечатления не произведут, а большинству окажутся и совершенно непонятны…
Такое вот положение, хуже губернаторского…
Не безнадежное, конечно. Но уже совершенно ясно, что вряд ли удастся найти эту парочку, продолжая в гордом одиночестве странствовать по кораблю. Нужно придумать нечто…
Он мимолетно улыбнулся, не очень уж и весело. Пару лет назад в схожем положении оказался в Волынской губернии поручик Вепринцев – гостиница не такая уж большая, но времени катастрофически нет, а расспросы коридорных, заранее известно, ни к чему не приведут, потому что искомый изменил внешность и безупречными документами обзавелся, так что сразу и не угадаешь, под какой личиной он может выступать… Поручик, бесшабашная головушка, не долго думая, ночью набросал под черной лестницей кучу тряпок, облил их керосином, поджег бестрепетно и кинулся по этажам, вопя: «Пожар!» Дым валил густой, никто особенно не раздумывал – и постояльцы обоего пола, все поголовно пребывая в дезабилье, скопом ринулись из номеров, и очень быстро поручик усмотрел прекрасно знакомого ему субъекта в покривившемся парике. Ну, и сгреб раба Божьего, конечно…
Здесь подобное было бы абсолютно неуместно: даже не из-за препон морального и этического порядка, а чисто технических, если можно так выразиться. В одиночку, не располагая к тому никакими возможностями, Бестужев просто-напросто не в состоянии устроить масштабную и убедительную имитацию пожара – а любая другая придумка не сработает. Не носиться же по коридорам и лестницам с воплями: «Тонем! Тонем!» Не поверят, нисколько. «Титаник», чудо двадцатого столетия, представляется надежнейшим и непотопляемым судном, да наверняка такое и есть…
Итак? Как ни напрягай фантазию, вариантов имеется всего три. Продолжать бесцельно болтаться по ресторанам и салонам – что грозит не принести результатов. Инсценировать некое бедствие, способное вмиг заставить покинуть каюты абсолютно всех – нереально. Искать содействия у капитана – но что в этом случае придумать? О реальных противозаконных шалостях Штепанека, принявшего в качестве гонорара краденые бриллианты, упоминать нельзя – даже если обвинение и удастся доказать, инженер окажется в цепких объятиях французской Фемиды, откуда его вряд ли удастся извлечь… Тогда?..
Погода, как назло, была великолепная, океан поражал спокойствием. Вздохнув, Бестужев поднялся – наступало время завтрака. Со шлюпочной палубы он спустился на широкую лестницу под стеклянным куполом, прошел мимо огромных часов, украшенных бронзовыми аллегорическими фигурами Чести и Славы, через просторный зал, где стены отделаны деревянными панелями с резьбой в стиле времен английского короля Иакова I, а пол устлан огромным пестрым ковром. Можно было воспользоваться одним из бесшумных лифтов, но на лестнице гораздо больше людей, вдруг да и повезет?
Не повезло… Хорошо еще, что пребывание в ресторане не требовало от него никаких усилий. Он неплохо умел управляться с изысканной сервировкой стола, с многочисленными приборами – господа гвардейские офицеры в подобной ситуации в грязь лицом не ударят и пентюхами себя не покажут. Вообще, совершенно справедливо упомянул господин Куприн, что любой офицер в любой момент может оказаться приглашен к высочайшему столу, а потому обязан обучиться соответствующим манерам.
Если бы только не его соседи, навязанные волею судьбы. Точнее, одна-единственная особа из троицы («Бросьте повторять через слово „леди Холдершот“ и зовите меня просто Кристиной, мой мальчик. Вы по годам мне в сыновья годитесь, мой старший даже двумя годами старше вас, так что не смешите меня этой дурацкой чопорностью…»).
Да, так уж выпало, что он оказался четвертым за столом в компании леди Холдершот. Тихоня- воспитанница, очаровательная мисс Эбигел, в разговор практически не вмешивалась, и досадовать на нее было не за что. Господин спирит на жалованьи, он же Учитель Тинглапалассар (так, изволите ли видеть,
