Европа. Дядя посоветовался со знающими людьми, и они заверили: у нас, в Штатах, ваши европейские тайные службы не устроили никаких сетей. Они мало интересуются нашей жизнью и нашими секретами. В лучшем случае, в вашем консульстве есть какой-нибудь человек, чьи функции не ограничиваются дипломатическими. И только. А вам еще надо до него добраться… или ему до вас. А это может быть нелегко. Меж тем мы у себя дома, располагаем здесь нешуточными возможностями…
— Я верю, — сказал Бестужев. — Однако считаю, что здесь, — он широким жестом обвел гостиную, — нахожусь в некоторой безопасности. Это очень респектабельная гостиница, и небезопасно выкидывать тут какие-нибудь… фокусы…
— Вы плохого мнения обо мне, — усмехнулась Луиза. — Никто и не собирается выкидывать какие- нибудь… фокусы, — она старательно скопировала его интонацию. — Но вы не сможете сидеть здесь до скончания веков, вам ведь нужно поступить как раз наоборот… Верно? Ну, а как только вы выйдете на улицу, окажетесь подвержены массе неожиданных случайностей. Нет, я не хочу сказать, будто кто-то намерен тут же стукнуть вас по голове и бесцеремонно забрать пояс. К чему столь бандитские методы? Все можно проделать гораздо тоньше.
— Например?
Луиза обворожительно улыбнулась:
— Например, можно превратить вас в шпиона. В иностранного шпиона — порой они к нам все же забредают. Мы не в Европе, повторяю, это Штаты. Здесь ваше начальство, безусловно, лишено тех возможностей, которые оно использует в Европе. Это Америка, месье. Мы достаточно независимы и самолюбивы, чтобы не поддаваться иностранному нажиму… да и какой может быть нажим? Ваш царь не начнет из-за вас войну… хотя бы потому, что наши страны пребывают на изрядном расстоянии друг от друга. В какой-то степени вы и впрямь иностранный шпион, не так ли? И в качестве такового у вас возникнут долгие неприятности с полицией…
— Хотите сказать, что ваш дядюшка скупил на корню всю здешнюю полицию?
— О, что вы, это было бы чересчур дорогостоящее и бесполезное предприятие. Но возможностей у него достаточно… особенно по сравнению с вами. Даже если в конце концов вам удастся выпутаться из цепких объятий Фемиды, документы окажутся у нас… — она прищурилась. — Возможен и более жесткий оборот дел.
Она достала из сумочки небольшую фотографию, не наклеенную на паспорт, протянула ее Бестужеву. Он узнал собственную персону. Моментальный снимок, несомненно, был кем-то сделан, когда он стоял на ступеньках больницы — ну да, за его плечом виднеется нечто белое, это, конечно же, накрахмаленный форменный фартук фройляйн Марты…
— Можно сделать так, что каждый нью-йоркский полицейский и сыщик в штатском получит такую фотографию, — безмятежно сказало, Луиза. — И будет предупрежден при этом, что на ней изображен маньяк и убийца, который изрезал на куски три почтенных семейства, взломал церковную кассу и собирается вдобавок похитить малолетнюю племянницу мэра Нью-Йорка… Право же, такое нетрудно устроить. Никто из служителей закона, естественно, и подозревать не будет об истинном положении дел, они будут искренне считать вас выродком и злодеем, которого вовсе не обязательно брать живьем. Даже крайне желательно — не брать, чтобы не подвергать себя лишней опасности, поскольку у вас при себе три пистолета, два смазанных ядом стилета, и убить кого угодно для вас — раз плюнуть… Полиция в таких случаях стреляет, не задумываясь… я так полагаю, не только американская.
— Сущий авантюрный роман…
- Вы прекрасно понимаете, что именно так может произойти, — отрезала Луиза. — Отнеситесь к моим словам серьезно.
— О, разумеется… — кивнул Бестужев.
— Что вы замолчали?
— Я думаю…
— О чем?
— О том, что ваш дядюшка, тысячу раз простите, все же не Господь Бог и даже не президент Америки. И наверняка не самый богатый и влиятельный человек в стране. Не так ли? У него есть противники, соперники, конкуренты…
— Масса, — безмятежно сказала Луиза. — Ну, и что это меняет в вашем унылом положении? Вы знаете их по именам? Вы знаете, где они живут? Наконец, способны ли вы расспросить дорогу у прохожих? Я вовсе не хочу сказать, что дядя всемогущ… но в данной ситуации он неизмеримо сильнее вас и способен причинить вам массу неприятностей… а вам совершенно нечем ответить. Нам потребуется совсем немного времени, чтобы привести в действие тот или иной из планов, мы способны бросить по вашим следам хоть сотню частных сыщиков и натравить на вас всю нью-йоркскую полицию. Противопоставить вам нечего. Вы отправили в Вашингтон, в ваше консульство, телеграмму, я уже знаю… Я имела случай в нее заглянуть. И мне совершенно ясно, что это не более чем сообщение о себе. Вы вовсе не приглашаете вашего знакомого приехать в Нью-Йорк, не давали своего адреса… Вы посылали за билетом на поезд. Рассчитывали сесть в вагон и преспокойно укатить в Вашингтон… Не получится.
— Уверены?
— Инициатива в наших руках, — сказала Луиза. — Надеюсь, вы это понимаете? Какое-то время вы сможете отсиживаться здесь, в одном из самых респектабельных отелей города. Вполне возможно, вы отправите еще телеграммы, с призывом о помощи… но, как я уже говорила, все сложилось так, что мы постоянно опережаем вас на несколько шагов. До Вашингтона неблизко. Подмога появится, когда вы уже будете сидеть за решеткой, а документы окажутся у нас. Сейчас вы совершенно одиноки. Ну кто за вас вступится? Вы встречались с этим дельцом, как его… Вилленбах, Виттенбах… Я навела справки: он владеет долей в нескольких электротехнических предприятиях. Надо полагать, он искренне принимает вас за Штепанека и надеется использовать к своей выгоде? Но будет ли он вступаться за самозванца? Доказать, что вы самозванец, не составит ни малейшего труда… — Луиза, словно ее осенила внезапная гениальная идея, совершенно по-детски подпрыгнула в кресле: — Черт побери! Мне только что пришло в голову… Еще один великолепный поворот сюжета, опять-таки отягчающий вас! Вы не шпион и не убийца, вы просто- напросто международный авантюрист, который в момент крушения «Титаника» убил Штепанека и присвоил его бумаги. А я — свидетель обвинения. Ведь это я по дядюшкиному поручению договорилась обо всем с инженером и везла его в Штаты… Это, между прочим, крайне легко доказать: во Франции, в представительстве пароходной компании, сохранились наши имена, пусть и вымышленные, есть свидетели, которые помнят нас по «Титанику»… Вы еще в Европе перебегали мне дорогу, угрожая и запугивая, ну, а на корабле, улучив подходящий момент, все же добились своего самым беззастенчивым способом… — она допила виски и уставилась в потолок, задумчиво улыбаясь. — А ведь неплохая идея, черт побери! Доказательства имеются…
— Сомнительные.
— Ну и что? — живо возразила Луиза. — С одной стороны — урожденная американка, вполне порядочная девушка, племянница известного предпринимателя, заключившая в Европе законнейшую коммерческую сделку, о чем имеются соответствующие документы… — она лукаво улыбнулась. — Успеем, успеем что-нибудь состряпать, не сомневайтесь, вкупе со всем прочим это прекрасно сработает. С другой стороны… С другой стороны — крайне подозрительный чужак, выдававший себя за другого… за уважаемого, знаменитого инженера, которого убил на корабле. Я сама видела, как вы вонзили ему в сердце длинный кинжал с черной рукояткой… сверкающий обоюдоострый кинжал с черной роговой рукояткой… чем больше отягчающих подробностей, тем лучше… Как видите, у нас целых три варианта развития событий и ни один не сулит вам ничего хорошего.
— И не стыдно вам так поступать? — с отеческой укоризной спросил Бестужев.
Луиза даже чуточку удивилась:
— Помилуйте! При чем тут стыд? Это большой бизнес. Совершенно ничего личного. И не надо таращиться на меня с такой укоризной. Позвольте спросить, вы-то сами кто? Проповедник Евангелия? Офицер Армии спасения? Филантроп и хозяин бесплатных приютов для убогих и нищих? Черта лысого! Вы тайный агент, а следовательно, не имеете никакого права читать мне нравоучения. Вот как бы вы поступали на моем месте? Со всем рыцарским благородством? Позвольте не поверить!
Бестужев разделался со своим стаканом. Задумчиво смотрел на высокое окно с раздвинутыми
