— Дорогая, — продолжила Мими, — я просто хотела удостовериться, что вы сегодня придете. Я хочу вас кое с кем познакомить. Это Селден Роуз, он только что переехал из Калифорнии. Знаете, кто это? Новый глава кабельного канала «Муви тайм». Возможно, вы, как и я, не смотрите телевизор, но ясно, какая это важная должность… К тому же он чудесный, разведенный, слава Богу, без детей, относительно свежий, а главное, дорогая, он страшно, страшно… реальный. Да, это самое правильное слово — реальный. Не то что мы! — Мими издала многозначительный смешок. — Конечно, я не жду, что вы в него влюбитесь, но он старый друг Джорджа и почти ни с кем не знаком, так что была бы очень мило, если бы вы проявили к нему внимание…
— С удовольствием с ним познакомлюсь, — ответила Джейни светским тоном. — Вы его божественно описали.
— Он такой и есть, — заверила ее Мими. — И естественно, я никогда не забываю никого, кто оказал мне услугу…
Разговор продолжался в том же духе еще некоторое время, затем Мими завершила беседу словами: «Целую, дорогая!» Хватило считанных минут, чтобы Джейни снова взметнулась ввысь. «Селден Роуз» звучало не больно многообещающе — судя по описанию Мими, этот мужчина мог оказаться еще одним Комстоком Дибблом, но то, что Мими позвонила с намерением познакомить с ним Джейни, утвердило ее в мысли, что она проделала желанный путь наверх. Разве это не будет пощечиной Комстоку Дибблу, отличным способом показать ему, что ей нет до него дела? Джейни не знала в точности, что имела в виду Мими, говоря о «внимании» к Селдену Роузу (если Мими ожидает, что она устроит ему в ванной сеанс орального секса, то ее ждет разочарование), но некоторое внимание Джейни ему окажет. Пусть Комсток видит: она проникла в круг избранных, общается с Мими, пусть бесится…
Движение снова застопорилось перед самым поворотом. Довольная собой, Джейни воспользовалась остановкой, чтобы посмотреться в большое подсвеченное зеркало на щитке над ветровым стеклом. Собственное отражение неизменно поднимало ей настроение, вот и сейчас она, подавшись вперед, залюбовалась собой.
Длинные, светлые и густые волосы. Почти безупречный овал лица, высокий лоб, аккуратный подбородок. Синие, с чуть приподнятыми внешними уголками, глаза светились умом, а полные губы (недавно пополневшие еще сильнее после инъекций у косметолога) свидетельствовали как будто о детской невинности. Подкачал разве что нос — с чуть вздутым, вздернутым кверху кончиком, но без такого носа ее красота была бы классической, холодной. Благодаря носу красота делалась доступной, создавала у мужчины впечатление, что Джейни будет принадлежать ему, надо только с ней повстречаться.
Созерцание собственной внешности увлекло Джейни, и она не заметила, как машины тронулись. Из задумчивости ее вывели резкие гудки сзади. Волнуясь и немного стыдясь, она посмотрела в зеркальце заднего вида и обнаружила, что сигналит поразительно красивый мужчина за рулем темно-зеленого «феррари». Сначала Джейни испытала зависть — ей всегда нравились «феррари», но зависть сменилась ревностью, когда она узнала пассажирку красавчика.
Пиппи Мос! Пиппи и ее младшая сестра Нэнси, уроженки Чарлстона, Южная Каролина, были киноактрисами. Личики у обеих как у мышат, зато обе могли похвастаться завидными фигурами, редко встречающимися в природе: худышки с большой грудью. Кроме груди, обеих отличало вопиющее отсутствие таланта, и вообще, с точки зрения Джейни, они олицетворяли все дурное, что есть на свете, но это не помешало им сделать карьеру, играя дурочек в картинах независимых режиссеров. Джейни было невдомек, с какой стати Пиппи едет в Хэмптон, ведь Пиппи там не место. Еще удивительнее то, что в ней нашел такой сногсшибательный мужчина. Даже низкое кресло «феррари» не могло скрыть его высокий рост — наверное, целых шесть футов четыре дюйма, и стройность; к тому же у него были полные губы и безупречное лицо манекенщика. Не исключалась его принадлежность к гомосексуалистам — с кем еще, как не с геями, якшаться Пиппи? Впрочем, воинственность, с какой сигналил незнакомец, выдавала в нем скорее гетеросексуала.
Гудением оскорбление не ограничилось: «феррари» резко вильнул в сторону, выехал на обочину и через секунду проскользнул мимо нее, как мимо надоедливого насекомого. Под восторженный визг Пиппи Джейни успела рассмотреть водителя. Их взгляды встретились, и Джейни не поверила своим глазам: он был так потрясен, словно вдруг увидел ангела…
Но зеленая машина быстро скрылась за поворотом, и у Джейни снова возникло чувство, что ее обошли, обставили. Если ей не видать гидроплана до Хэмптона, то ее место по меньшей мере в такой машине, рядом с таким мужчиной… Рассеянно выкусывая несуществующий заусенец, она утешала себя мыслью, что водитель, несомненно, влюбился в нее с первого взгляда и что он может оказаться именно тем мужчиной, кого она ищет. Лихо стартуя сразу с третьей передачи, она подумала, как здорово было бы увести его у Пиппи Мос.
2
Традиционный прием у Мими Килрой в честь Дня памяти Погибших в войнах[1]
Был громким событием, вошедшим в легенду. Поскольку этот прием расписывали все газеты и журналы города, сделать вид, что его не существует, было невозможно, — но только это оставалось тем, кого не пригласили. Джейни никогда прежде у Мими не бывала, и каждое лето ее терзала мысль, что приглашена сотня самых модных, блестящих, самых талантливых и значительных людей Нью-Йорка, а ее намеренно обошли. Как она ни выбивалась из сил, сколько ни повторяла насмешливым тоном: «Избавьте меня, это такая глупая вечеринка!» — ее не оставляло чувство, что Мими сознательно и жестоко вычеркнула ее из списка.
Логики в этом не было ни на грош — ведь Мими попросту не знала о ее существовании. Тем не менее год за годом Джейни лезла из кожи вон, чтобы попасть на «глупую вечеринку»: делала минет плохо знакомому мужчине в надежде, что он возьмет ее с собой, даже проводила разведку береговой полосы позади дома Мими на предмет незаметного просачивания. Но самый сокрушительный удар она получила четыре года назад, когда на прием был приглашен Питер Кеннон, с которым она в то время встречалась.
— С какой стати Мими тебя пригласила? — спросила Джейни тогда недоверчиво.
Он окинул ее взглядом и бросил презрительно:
— Почему бы и нет?
— Потому! — упрямо сказала Джейни. Ей хотелось добавить: «Потому что ты — никто», но она промолчала, ведь тогда получи лось бы, что она встречается с ничтожеством. Кроме того, ей очень хотелось, чтобы он взял ее собой на прием.
Питер был не прочь ее взять (Джейни замечала, что время от времени в нем прорезаются свойства нормального человека), но ему не позволила Мими. Когда он попросил приглашение на двоих, помощница Мими позвонила и спросила, как зовут гостью. Он ответил: «Джейни Уилкокс». Помощница перезвонила через два часа и попросила ее извинить.
— Кто, вы сказали, будет вашей спутницей?
— Джейни Уилкокс.
— Да, но кто это?
— Девушка, — резонно ответил он.
— Кто она такая? Чем занимается?
— Она… скажем, модель, — промямлил Питер.
— Мне придется перезвонить вам еще раз.
— Почему ты ей не сказал, что я актриса? — закричала на него Джейни.
— Не знаю… Наверное, потому, что ты уже лет пять не акт риса.
— Просто я жду настоящую роль! Помощница перезвонила.
— Мне так жаль! — сказала она. — Я поговорила с Мими. Оказывается, в этом году у нас перебор приглашенных. Мы отменяем для всех разрешение приходить вдвоем.
— Конечно, это было неприкрытое вранье.
Тогда Джейни возненавидела Мими. Не зная, все равно ненавидела, как ненавидят иногда кинозвезду или политика: ненавидела то, что та олицетворяла.
Она с горечью размышляла: в отличие от большинства людей Мими никогда ни в чем не ощущала
