– К вахтеру Андрею Яковлевичу? – уточнил Туровский. – Тебя мама отослала?
– Нет, я сама.
Кларова-старшая вцепилась ему в рукав, словно разъяренная кошка.
– Не смейте! – Лицо её стало красным. Волосы растрепались, глаза метали молнии. – Не смейте! Ваши действия насквозь противозаконны!
– А как насчет ваших действий? – хищно улыбнулся Туровский. – Вы отправили девочку к незнакомому человеку…
– Не лезьте в мою жизнь.
– Я не лезу. Меня интересует совсем другое. Света, выйдя от вас, прошла мимо пустого холла… Наш оперативник в этот момент был в номере у убитых, относил им завтрак. Это было ровно в 9.30. Получается, Света находилась у вас целых пятнадцать минут. А Даша утверждает, что она ушла сразу… Так кто из вас врет? Вы или Козаков?
Запал её кончился. Она безвольно опустила руки и отвернулась к стене.
– Вы пугаете меня.
– А вы заставляете меня предположить, что вы действовали в сговоре с Козаковым. Хотя я и уверен, что это не так. Он просто использовал вас для создания себе алиби.
Она вдруг заплакала – по-детски беспомощно, не вытирай слез.
– Это сон… Стасик – убийца… Не верю. Поймите, это так нереально!
– Смерть Светланы – это очень реально. Она слышала скрип двери за спиной… Когда Козаков ушел от вас?
– Быстро. Он как-то сразу смутился… Раньше за ним такого не водилось, он легко относится к разным условностям. Это и понятно, он одинок…
– От кого он узнал, где поселили женщин?
– От Даши.
Глава 14
ХРАМ
– Вот она.
– Где?
– Да вон, в бело-синей олимпийке. Спортсменка-комсомолка, бля. По лестнице спускается.
Тщедушный мальчик-портье опасливо взглянул на приятеля, бритоголового качка в фирменной кожаной куртке.
– Мишка…
– Ну?
– Если что, меня босс с потрохами сожрет. В прошлый раз, когда ты тут «гулял», он от ментов еле отмазался. И тебя отмазал, между прочим.
– Не ссы. За ней должок. Надо бы получить.
Мишка сплюнул сквозь золотые зубы.
– Мы её культурно хотели покатать на машине, так она, в натуре, начала целку корчить. А потом дядя этот встрял, каратист долбаный. Ну, я тебе рассказывал.
– Это тот дядя, который тебе пластырь на лоб приклеил? – хмыкнул портье, но тут же отскочил на шаг, увидев выражение на лице приятеля. – Шутка. Может, вам номер на двоих организовать? Сделаем в лучшем виде.
– Не, мы уж так, по-рабоче-крестьянски.
Алёнка Колесникова тем временем, помахивая сумочкой, подошла к большому зеркалу и критически взглянула на свое лицо.
Не красавица. Симпатичненькая – это да. Глаза папины. Нос и губы мамины. Вот если бы нос чуть потоньше, а губы – потолще… И лицо чтоб не такое круглое. Лицо-тарелка с глазами-сливами. Меньше жареной картошки надо кушать, подруга. Она поставила сумочку на стул, прижала ладонями щеки. Лицо стало овальным. Так гораздо лучше. И с прической надо что-то делать, а то торчат патлы в разные стороны (она с удивлением подумала: а Валерка на такую каракатицу смотрит с немым обожанием…). «Как-нибудь покрашусь в блондинку, как мама».
– Слушай, – зашептал портье на ухо Мишке. – А вдруг она опять с тем типом? Еще как выскочит!
– Не, я проверил. В баре наверху сидит её пацан. Не тот. Короче. Как мы с ней зайдем в сортир, повесь табличку, типа там ремонт. Понял?
– Ох, Мишка, доиграешься…
– Да не ссы, я сказал. Она ещё и довольна останется.
Алёнка подняла глаза и увидела качка в зеркале позади себя. Тот возвышался над ней, как Эльбрус, и золотозубо улыбался.
– Ну, привет.
– Привет, – отозвалась она.
– Признала?
– А как же. Ты тот дебил из «Мерседеса».
– Поговори еще. Должок отдавать собираешься?
– Разве я должна?
Он улыбнулся еше шире.
– Еще как. Ну что, сама пойдешь или на руках донести?
Она вздохнула.
– Куда идти-то?
Если Михаил и был слегка удивлен покладистостью девочки, то виду не подал, лишь мигнул портье: не забудь, мол, о своих обязанностях («Боров драный, свернет малолетке шею, это уже серьезно, не отмажешься ни за какие бабки…»).
Будто старые знакомые, они, чуть ли не обнявшись, толкнули дверь с буквой «М» (ниже от руки: «МММ. Нас знают все!») и скрылись за ней.
– Прямо тут? – спросила Алёнка, брезгливо дотрагиваясь до стены.
– Прямо тут, – радостно подтвердил Мишка. – Вообще-то нам предлагали отдельный нумер, но, знаешь ли…
– Знаю, знаю, ты извращенец.
– Поговори мне.
Его уже охватило возбуждение. Он припер её к стене огромной ладонью, другой одновременно расстегивая ширинку на брюках, и прохрипел прямо в лицо:
– Давай, девочка, трудись. Защитничка твоего рядом нет, так что…
«Это он о Валерке, что ли? – подумала она. – Защитничек… Сидит в баре, дует пиво и воображает себя ковбоем… Артур, – произнесла она про себя, и на душе стало светло и спокойно. Ее Артур. „Ты в порядке?“ – „Коленка…“. – „Ну, это пройдет. Ты ведь гимнастка“.
– Нет, я одна сегодня. Не повезло тебе.
– Это чегой-то? – удивился качок.
– Ну, он ведь тебя пожалел в прошлый раз. Приложил пару раз о капот и отпустил. Я этим вряд ли ограничусь.
Портье с истовым облегчением перекрестился, когда девочка, смущенно улыбаясь, выскользнула из-за двери. Без мокрухи обошлось, слава тебе, Господи.
Она мельком взглянула в зеркало, поправила прическу и, покачивая бедрами, пошла наверх. Вскоре она почти бегом вернулась, таща за руку недоумевающего спутника, и они скрылись за входной дверью. Мишка появляться и не думал. Из туалета доносился невнятный шум воды {«подмывается, гад чистоплотный»).
Пять минут портье терпел, потом, матерясь, вылез из-за конторки.
Мишкины брюки аккуратной горкой лежали в грязной раковине, и на них сверху из крана текла вода. Хозяин брюк сидел, провалившись голым задом в унитаз, так что голова торчала на уровне мясистых коленок. Руки за спиной были связаны брючным ремнем. Глаза горели бешеной злобой.
– Мишка, – в ужасе прошептал портье. – Бля буду, сюда никто не входил. Только ты с девкой. Кто же это тебя так? Твой этот… дядя – он что, ниндзя какой-нибудь? Он сквозь стены может проходить?
